Маргери почувствовала, как в ней нарастает паника. Она посмотрела на Арью и увидела, что та смотрит куда-то назад широко раскрытыми глазами.

В комнату трусцой забежал Серый Ветер.

Боль была страшная, но она попыталась сесть.

— Робб? Где Робб? — воскликнула она.

Через несколько мгновений приоткрытая дверь распахнулась, и на пороге встал Робб.

— Мы победили Дредфорт, — сказал он; его голос дрожал. — Но на полпути домой нас встретил ваш гонец и сообщил, что Маргери умирает.

Когда он увидел ее выпуклый живот, его глаза расширились и потемнели от страха. Он тут же оказался рядом с ней и взял ее за руку.

— Что происходит? — предъявил он мейстеру Лювину. — Почему не сказали мне?

— Маргери запретила, — отозвалась леди Кейтилин. — Она не хотела, чтобы ты отвлекался во время осады.

— Ребенок идет ножками вперед, — сказал мейстер, но, смутившись под взглядом Робба, пояснил: — Есть вероятность того, что ребенок не сможет дышать, если пережмется пуповина.

— А Маргери?

— Беременность была трудной, — сказал мейстер Лювин. — Она лежала в постели несколько месяцев и очень ослабла. Болезнь была тяжелой, и, боюсь, забрала все ее силы. Я не вижу, чтобы в ней остались еще силы на борьбу.

— Марг, — Робб повернулся к ней, положив руку на ее влажный лоб. — Не смей сдаваться. Ради меня, ради детей. Боги благословили нас, помнишь? Ты будешь жить.

На глаза лорда Винтерфелла навернулись слезы, как и у Маргери. Слезы обильно катились по ее щекам, перемежаясь с криками боли и терзаниями. Он прислонился своим лбом к ее, как будто отдавал ей свои силы, чтобы она осталась жить.

Ребенок появился на свет под звук криков Маргери в муках. Она схватилась за Робба, за простыни и свои волосы. Когда пуповину перерезали, она увидела младенца на руках у леди Кейтилин и враз обессилела.

— Сделайте что-нибудь! — прорычал Робб мейстеру Лювину, отмахиваясь от своей матери и ребенка.

Мейстер прижал пальцы к ее шее, чтобы почувствовать слабый пульс.

— Она все еще жива, — сказал он и повернулся к леди Кейтилин. — Можете принести маковое молоко, миледи? — Она кивнула, передала новорожденного Арье и вышла из комнаты.

Робб прижался головой к голове жены; его слезы смешались с испариной на ее лице. Он шептал молитвы в ее волосы и яростно сжимал ее руки, как будто мог спасти ее только тем, что будет крепко держать.

_________________________________________

Прошло уже несколько часов с рождения ребенка, и Маргери прилежно поили маковым молоком, но она все равно не показывала признаков жизни. Робб прижимал влажную тряпицу к ее губам, чтобы она попила, но от нее не следовало никакой реакции.

Только мейстер Лювин оставался с ним. Леди Кейтилин отдала ребенка кормилице, а Арья ушла в детские, чтобы успокоить ребят, если они проснутся. Робб задавался вопросом, стоит ли ему привести хотя бы Неда и Эстер, чтобы они повидались с матерью в случае, если все будет безнадежно; но он не думал, что сможет справиться с их страхом и беспокойством, да и со своими — тоже.

— Если она выживет…

— Она выживет, — настаивал Робб.

– …то не сможет больше иметь детей, — договорил мейстер. — Пройдут месяцы, если не годы, прежде чем она восстановит свои силы. И если она снова забеременеет, нет никакой гарантии, что такое не повторится снова, и тогда Вы точно ее потеряете.

Робб молчал.

— Если…

Робб зашумел в знак протеста.

– …она пройдет живой через это, я буду давать ей лунный чай, чтобы быть уверенным, что она не понесет, — сказал мейстер.

Робб кивнул, но ничего не ответил. В конце концов он провалился в прерывистый сон там же, где он сидел, а его голова лежала на руке его жены.

_____________________________________

Прошла целая неделя, прежде чем Маргери очнулась. Ее глаза открылись и увидели Робба, заснувшего в кресле около ее кровати. Когда она открыла рот, чтобы заговорить с ним, то обнаружила, что ее голос совсем пропал.

Вода. Ей была нужна вода.

Ее конечности словно налились свинцом; она откинула одеяло и встала на дрожащих ногах. Опираясь на прикроватный столик, она дотянулась до стола, где стоял кувшин холодной воды. Дрожащими руками она налила воды в чашку, поднесла ее к губам и сделала большой глоток.

Небо за окном было черным; мерцали миллионы звезд. Она пила, пила и пила, пока кувшин не сделался совершенно пустым, и даже тогда она хотела еще.

Но она обнаружила, что теперь может говорить.

— Робб, — повторила она, и на этот раз он сразу проснулся.

— Марг, — сказал он так, как будто не мог в это поверить. Она не смогла вынести того, что он смотрел на нее так, как будто она была самым ценным, что есть в этом мире, и заплакала.

Она увидела слезы и в его глазах, и тут же оказалась в его объятиях. Он вернул ее в постель, стянул сапоги и скользнул рядом с ней.