— Здравствуй, — шепчет мне на ухо этот наглец.

— Это положено — допускать такие вольности?

— Нет, это я так хочу.

Аларик доволен, будто зверь после удачной охоты. Вот уж действительно, деспотичное чудовище.

Обняв своего мужчину за шею, я одними губами сказала матушке и отцу: «все хорошо». Родители, переглянувшись, едва заметно улыбнулись друг другу и заняли свои кресла, рядом с королевской четой.

Аларик, вернувшись на свое место, опустил меня на пол — но руки, между тем, не отпустил.

Музыканты замолкают.

— Я желаю принести клятву верности этой женщине.

— Я желаю принести клятву верности этому мужчине.

Сейчас только ладонь дроу не дает мне упасть.

Леди Сиенна и Камео поднимаются медленно и приближаются к нам.

— Волк слышит вас, — серебряная вышивка на черной тунике Жреца — будто иней, и кажется, что его свободно распущенных волос касается неощутимый нами ветер.

— Змея слышит вас, — произносит матушка. Меня бросает в дрожь от ее неуловимо изменившегося голоса.

— … обещаю стать иглой, что закроет края твоих ран…

— … я буду вином и хлебом, дабы могла ты утолить голод свой и свою жажду…

— … стану огнем, что согреет тебя…

— … я буду студеной водой, что усмирит твою боль…

— … и если изольется семя мое не в твое лоно, пускай убьет меня Змея, что покровительствуют тебе…

— … и если понесу дитя я от другого, пускай своими клыками разорвет горло мое Волк, что покровительствует тебе…

Полновесные, драгоценные слова клятв путались в паутине вздохов и дрожащих рук.

Я верю своему мужчине. И он верит мне.

— Пусть будет так, — леди Сиенна поднимает веки. Глаза ее подернуты опаловой дымкой. — Способны ли вы достойно вынести боль, которая встретиться на вашем пути?

— Да.

— Да.

Принц отпускает мою руку, делает шаг вперед и улыбается — той самой своей улыбкой, от которой у меня начинает кружиться голова.

Ритуальные пластины в тонких пальцах матушки скользят болезненной лаской по боковым верхним резцам Аларика. Жрица довольна — дроу переносит обряд совершенно спокойно.

Принц приближается и поднимает мою вуаль. Смотрит так, что я понимаю: присутствие здесь и сейчас кого-либо, кроме нас, он считает излишним.

Наши мнения совпадают. Но не время еще.

Далее — моя очередь продемонстрировать свою силу воли.

Да, в манипуляциях с зубами приятного мало. Но гораздо больше меня занимает иное.

Куница ведь, надевая в пору снега другой мех, остается куницей. Вот и я оставалась собой — целительницей, следующей за своим долгом. Дочерью своих родителей. И теперь — женщиной, которая обрела своего мужчину. Но коготки мои стали острее, и раны наносить они способны более глубокие.

Вновь незабвенный запах меди с мертвенно-сладким оттенком — я расцарапала шею моему принцу.

Мои ладони на его скулах. Аларик обнимает меня так крепко, что кажется, на ребрах моих появились трещины, будто прожилки на листьях.

Порезы на ладонях, нанесенные Камео, ровны и глубоки. Поцелуи мы разбавляем кровью, смешанной с гранатовым соком. Я и мой принц пьем из чаши по очереди.

На пальце дроу — мое кольцо, и это, без сомнения, очень важно. На моем же — тяжелый перстень из черненого серебра, камень в нем мерцает багровыми искрами. Глубокий вздох. Теперь он никуда от меня не денется. Как и я от него.

Внешний мир вновь обрел значение, и внезапно я поняла, что сейчас время для поздравлений приглашенных. Благо, гостей немного, ибо каждому необходимо уделить внимание.

Советники, главы гильдий и союзов смотрели на меня открыто и не опускали глаз, если замечали мой ответный взгляд. Они все были разными: мужчины, женщины, умудренные опытом и в расцвете юности — но волосы их исключительно либо черны, либо белы, без оттенков. Любопытная деталь.

Но я не поддалась страху. Мои родители рядом. Королевская чета обняла меня с трепетом, как и своего сына. Это ободрило и придало сил.

Очевидно, что каждый из гостей решил продемонстрировать свое мастерство во всем его совершенстве, и потому виноградные янтарные лозы, изображенные на тончайшем фарфоре посуды, казались живыми, а вытканные на гобелене оленята будто ждали угощения из моих рук. Глава гильдии оружейников, с глазами столь же серыми и холодными, как и металл, которому он посвятил все свои труды, преподнес нам небольшой круглый сосуд, опутанный платиновыми тонкими цепочками. Аларик был явно доволен подарком, и заметив мой удивленный взгляд, шепотом пояснил, что у итилири не принято дарить мечи либо что-то подобное — каждый воин сам выбирает для себя оружие, которое станет продолжением его руки. При этом в мыслях он надеялся как можно быстрее увидеть свой собственный нож на моем бедре. Я вернула рассуждения моего принца к делам более насущным и получила все же объяснение, что темно-зеленая жидкость в сосуде — отвар трав, который не только придает рафинированной стали необыкновенную прочность, но и отравляет нанесенные клинком раны. Как именно? Зависит от состава отвара. Этот, с соком болиголова, разъедает плоть.