Сжатые сроки выполнения содержавшихся в постановлении Военного Совета Ленинградского фронта от 5 июля 1942 г. мероприятий по превращению Ленинграда в военный город дают основание полагать, что руководство было в определенной степени озабочено состоянием его обороноспособности. Известный специалист по истории обороны и блокады Ленинграда А. П. Крюковских связывает выдвижение лозунга «Превратим Ленинград в военный город!» с проявлением недооценки сил и возможностей немецкой армии в идеологической работе партийной организации. «В этот сложный, драматический момент, – пишет он, – партийные власти Ленинграда сумели переломить настроение людей, направить их помыслы на дальнейшее укрепление обороны города в связи с возможным новым наступлением врага» [117] . Представитель этой вражеской стороны Хассо Стахов, воевавший под Ленинградом, спустя более 50 лет так комментировал это постановление Военного Совета Ленинградского фронта: «5 июля 1942 года Ленинград был объявлен крепостью, что совершенно ошеломило немцев, для которых город до этого всегда оставался именно таким с точки зрения своих яростных оборонительных операций. В качестве “открытого города” творение Петра они себе никогда не представляли» [118] .

Если допустить, что лозунг «Превратим Ленинград в военный город» ошеломил противника, державшего город уже в течение десяти месяцев в блокаде, то и для части партийных и советских работников его выдвижение требовало осмысления и разъяснения. Именно этому вопросу было посвящено состоявшееся 6 июля 1942 г. заседание бюро горкома ВКП(б), на которое был приглашен партийно-советский актив. Хотя с докладом выступал председатель исполкома Ленгорсовета П. С. Попков, который говорил в основном о важности эвакуации населения в кратчайшие сроки, главным докладчиком стал А. А. Жданов, который в своем выступлении прокомментировал принципиально важные положения принятого накануне постановления Военного Совета Ленинградского фронта. Свое выступление он начал с того, что попытался развеять у собравшихся впечатление, будто задача превращения Ленинграда в военный город – «задача совсем новая и чересчур сложная». Основная работа в этом направлении, подчеркнул

A. А. Жданов, уже проделана за истекший год войны, и в постановлении Военного Совета речь идет о завершающем этапе превращения Ленинграда в военный город. Раскрывая задачи этого этапа, он поставил на первое место «дальнейшее совершенствование и укрепление войсковой обороны, т. е. дальнейшее укрепление дивизий, полевых войск, дальнейшее усиление специальных войск – артиллерии, танковых войск, противовоздушной обороны, авиации и т. д.» [119] .

Касаясь вопроса «о военной обстановке вокруг Ленинграда», А. А. Жданов призвал исходить из партийных документов о политических и военных итогах первого года войны, которые, как отмечалось выше, страдали недооценкой сил и возможностей противника. Разумеется, будучи одним из ответственных за идеологическую работу партии, входя в Совет военно-политической пропаганды при Главном политическом управлении Красной Армии, он не мог не разделять этих оценок, утверждая, что противник «настолько ослаб, что общего наступления, подобно прошлогоднему, вести не может, сил для этого не хватает». [120] В доказательство А. А. Жданов приводил «один факт, что на Ленинград весеннее и летнее наступление до сих пор не состоялось…» [121] . Выступая в роли военного стратега, он утверждал, что «на крупное наступление противник не способен», но будет пытаться наступать «на отдельных участках фронта, где может иметь успех» [122] . Учитывая стратегическое положение и значение Ленинграда, рассуждал он, противнику выгодно избрать ленинградское направление для наступления. В данном случае он ссылался на авторитетное мнение Военного Совета Ленинградского фронта и разъяснял это мнение: во-первых, «наши возможности по пополнению войск, завозу снарядов, завозу продовольствия ограничены одной коммуникацией, которая может быть оборвана»; «во-вторых, противник находится в непосредственной близости от Ленинграда, в пригороде Ленинграда; в-третьих, Ленинград – это мировой политический и культурный центр. «Значит, – делал вывод А. А. Жданов, – противнику выгодно избрать этот участок для наступления и штурма. Другое дело, удастся ли, это не только от него зависит. Но что он будет щупать и пытаться добиться успеха на этом участке, можно это считать вполне вероятным» [123] . Однако на вопрос – будут ли совмещены штурм и блокада – А. А. Жданов ответить не брался. «Во всяком случае до тех пор, пока мы не пойдем в решительное наступление, – говорил он, – противник будет поддерживать блокаду, и трудности блокады будут иметь место во все время, пока Ленинград находится в блокаде. Перейдет ли он от блокады к штурму, а блокаду он будет сохранять, если не будем прорывать, добровольно не откажется, нельзя на этот вопрос ответить» [124] . Вместе с тем в отношении судьбы Ленинграда его партийный лидер был довольно оптимистичен: «…C зимы наша армия очень выросла и количественно и, главным образом, качественно, наша ленинградская армия, конечно, уже не та, что была зимой, – поэтому мы имеем все возможности отстоять Ленинград и выдержать любой штурм. Но наша армия Ленинградского фронта ведь предназначена не только для обороны, в дальнейшем будет предназначена и для наступления, и обороняться, и наступать» [125] .

Другой важной частью плана превращения Ленинграда в военный город, которой А. А. Жданов уделил большое внимание в своем выступлении, была форсированная эвакуация несамодеятельного населения. По данным выступившего ранее П. С. Попкова, общая численность такого населения составляла 300 тыс. человек [126] . По словам А. А. Жданова, в блокированном городе должно было остаться «лишь то количество населения, которое нужно непосредственно, во-первых, на удовлетворение насущных нужд фронта и флота и, во-вторых, на удовлетворение насущных нужд остающегося населения, и чтобы это население было достаточно мобильно, чтобы в любой момент могло сменить свою профессию на винтовку, обороняться от штурма, потом опять взяться за работу…» [127] . За счет эвакуации излишнего гражданского населения, убеждал А. А. Жданов собравшихся, можно будет увеличить численность армии и получить, таким образом, «огромное укрепление обороны». «Это необходимо разъяснить населению, – говорил он, обращаясь к активу. – И вам необходимо в первую очередь усвоить, что это огромное укрепление обороны» [128] .

На необходимости разъяснительной работы среди эвакуируемого населения А. А. Жданов остановился особо. «Вовсе не нужно говорить, что ты обуза, ты лишний, – наставлял он. – Это сердит и обижает. Надо сказать, во-первых, что своим отъездом ты облегчаешь положение фронта и остающихся работающих, что будет легче остающимся и армии» [129] . Здесь первому лицу города, ответственному за судьбу его населения, следовало бы признать, что такой разъяснительной работы не было проведено в первые месяцы войны, и среди

2,5 млн ленинградцев, оставшихся в блокаде, одну треть составляли женщины с детьми и люди преклонного возраста, многие их которых стали жертвой голодной зимы 1941–1942 г. Вместо этого А. А. Жданов, как бы оправдываясь, говорил: «Как будто мы хотим обязательно здесь протащить через все трудности людей, вроде как для того, что нам нравится, чтобы побольше народа жило в трудностях. Конечно, кое-кому нравится народ-герой, но разве мы обязаны эксплуатировать героизм ленинградцев?» [130] . Если бы актив осознал, что нет выгоды эксплуатировать героизм ленинградцев, ежедневно подвергающихся опасности быть убитыми или ранеными, продолжал он, то эвакуация шла бы быстрее, а вопрос об обязательной эвакуации вообще не был бы поставлен [131] .

По плану превращения Ленинграда в военный город наряду с эвакуацией несамодеятельного населения предстояло вывезти к 15 августа 1942 г. рабочих эвакуируемых предприятий вместе с семьями и 17 тыс. станков. В связи с этим А. А. Жданов признался перед активом: «…Всю промышленность использовать не думаем, даже на консервацию ставим предприятия. Сейчас такая диалектика, что мы вынуждены вывозить часть предприятий. Вот когда отгоним противника от Ленинграда, тогда все снова будем заворачивать, а сейчас нужно вывозить и в другом месте ставить, чтобы организовать победу над врагом» [132] .

Таким образом, руководству обороной Ленинграда и всем партийным и советским работникам предстояла ответственная организационная и разъяснительная работа по реализации в жизнь постановления Военного Совета Ленинградского фронта от 5 июля 1942 г. Пытаясь убедить в этом собравшийся партийно-советский актив, руководитель ленинградских коммунистов использовал не только доводы и аргументы, но и ссылался на авторитет ЦК ВКП(б) и даже самого И. В. Сталина. Правда, у А. А. Жданова это выглядело не всегда удачно.