— Ну да, все зависит от того, в каком ключе текут эти твои размышления?

— Точно.

— "Бабы дуры" — это, понятно дело, пошло, а вот "все женщины загадочны и непонятны" — это достойный вариант?

— Ладно, хоре прикалываться. А о чем ты мне предлагаешь думать? О температуре на поверхности Юпитера? Или влияние алкоголя на хромосомы моих разлагающихся приятелей? С первым моя жизнь вообще не пересекается, а второе меня попросту не колышет. Зато тема женщин присутствует в моей жизни. И взаимоотношения меня волнуют. И не только с ними, а вообще, между людьми. И работа моя будущая и жизнь, которую мне предстоит прожить. Вот об этом и думаю. Не на уровне "кто я Личность или Бот", а на уровне "как бы мне получше устроиться в этом мире". А если тебя сильно интересует тема "кто кого умнее", — Ваня ткнул пальцем Художнику в грудь, — то я тебе не завидую. Меньше нужно всяким бредом голову забивать и придумывать себе сказки разные, дела лучше делай, крутись, вертись и будет тебе жизнь с маслом. Ну, а если по приколу тебе очень хочется голову кому-нибудь повзрывать, то ты адресом со мной ошибся. Мой мозг вполне добросовестно выполняет свои функции и защищает меня от подобного спама. Ищи других дураков, короче говоря.

Я, знаешь ли, иногда позволяю себе даже почитать газету с дешевыми анекдотами. Я не загоняюсь, что умные люди такое не читают. Не надо хрени. Когда моя голова наработалась на совесть, ей можно позволить отдых. Тогда я буду читать анекдоты, разгадывать кроссворды или даже почитаю карманный детективчик. Хотя последнее, это вряд ли.

Ваня закончил и ждал реакции на свои слова. Художник молча глядел на Свету и, Ваня готов был поклясться, скорее любовался ею, нежели что-то другое. Света, в свою очередь, разглядывала дощатый пол и воду под ним.

— Да пошли вы, — махнул рукой Ваня, — и Саню с собой заберите, он, видите ли, посуду больше не моет. У него другая работа. Ты, Художник недоделанный, тоже можешь с кухни валить, раз мозг череп жмет. Придурки, блин, дети, запихают в голову всякой чуши и ходят выделываются.

Последние слова он говорил, уже удаляясь от Светы и Художника.

— Видела?

— Да.

— Ну и кто это по-твоему?

— Слышал? — спросил здоровяк Гарри.

— Да, — кивнул Олег.

— Понял?

— Ну то, что им последний паренек затирал, это еще можно понять, а вот когда они друг другу мозги выкручивали — извини, язык дураков понимать не обучен. И нахрен Майклу сдалась эта девчонка, толку от нее будет не много.

Гарри сидел прямо на земле и вертел в руках наушники. Прошлой ночью они хорошо потрудились и нашпиговали лагерь жучками. Правда, проникнуть на территорию оказалось не так-то просто, на входе, как они ни прятались, их заметил полуголый мальчишка с заткнутой за пояс футболкой и начал требовать с них сладости в обмен на его молчание. Пригрозив им поднять весь обслуживающий персонал на уши. Пришлось использовать легенду о санинспекции.

Весь сегодняшний день они прослушивали чужие разговоры, но наткнулись только на три действительно интересных. Два произошли между Светой и Художником и Светой, Художником и Иваном. Третий же, правда по хронологии он был подслушан раньше остальных двух, стал доступен им благодаря жучку установленному в шипе.

Глава лагеря обсуждал положение дел со своим первым помощником Дэном.

— Мы уже очень близки, — говорил он. — Вот-вот русская принесет мне списки и если я не засомневаюсь в их справедливости, то мы тут же приступим к действиям.

— Каким будет первое распоряжение? — подал голос Дэн.

— Мы уже обсуждали это. Из ненужных нам Ботов будет сформирован ударный отряд который мы обрушим на лагерь Майкла. Хорошо бы нам научиться внушать этим безвольным существам нужные приказы. А вдруг Света и это сможет?

— Ты опасаешься, что наши люди могут испугаться открытого конфликта с Майклом?

— Да. Опасаюсь.

— Затем я убью Труса. Того, кто отступился от нашего замысла. Кто оставил меня так же, как и Майкл. Затем мы сможем методично освобождать мир от присутствия Ботов. И когда последний тупица покинет наше общество, лишь тогда человечество сможет вступить в новую фазу прогресса. Я даже боюсь представить, какие горизонты откроются перед нами, если не надо будет тратить огромного количества энергии на этих муравьев и направить ее на нужные нам цели.

После этого разговор уходил в другую сторону.

Гарри шмыгнул носом и спросил Олега:

— Связываемся с центром?

— Пожалуй, больше нам ничего не остается. Дело принимает серьезный оборот, — сказав это, мужчина поежился от киношной заштампованности таких фраз.

— Думаешь, все так серьезно?

— Разве ты не слышал? Нас инструктировали, если речь пойдет о непосредственном противостоянии, нам нужно немедленно связаться с центром. Кажется, эту информацию я смог для себя четко уяснить.

Олег потер подбородок и кивнул в знак согласия с напарником.

К их удивлению, подмога прибыла чересчур быстро. Не прошло и трех часов, как вдалеке послышались выстрелы и крики.

— Началось, — сказал Гарри и всадил в нос дорожку кокаина.

— Вот блин, — по-русски выругался Олег и тоже снюхал наркотик.

Пять минивэнов, раздвигая темноту светом фар, влетели в ворота с эмблемой птицы и змеи. В стоящем рядом с въездом домике поваров окна горели, несмотря на глубокую ночь.