Они поговорили после её отъезда и нашли компромисс. Костя обещал не нервничать, если не сможет до Аи дозвониться, не поднимать город на уши, а она обещала звонить. Всегда, когда могла задержаться, или менялись планы.

*****

Первый раз тошнота наступила внезапно, накрыв плотной удушливой волной, когда они сидели у Кости и ужинали. Ая в тот вечер, наконец-то, сделала пельмени, и Костя доедал уже вторую порцию, урча от удовольствия, как кот. И вроде бы все было нормально, а потом раз — и сидит уже вся липкая от пота, а желудок где-то в горле, и только и остаётся, что дышать глубоко, стараясь вернуть его на место.

Костя заметил. Или почувствовал, сразу отбросив вилку и привстав с места. Принёс воды, заботливо поглаживал спину и шутил, что Ая, возможно, перепутала тарелки. Хотела отравить его, а в итоге сама отраву съела. Тошнота отступила так же неожиданно, как и пришла. Быстро, главное. И они списали это на тяжелую трудовую неделю, которая далась Ае не без усилий. Так думала Ая.

*****

В связи с великодушием и помощью Стрелы, она выплатила кредит и закрыла все счета, чтобы взять ещё больше денег для расширения производства. Наняла сначала бригаду по ремонту и установке нового необходимого оборудования и расширила штат сотрудников. Михалыч с женой теперь были задействованы на легких подсобных работах, а Мария, по-прежнему, — продавцом, но уже не единственным.

Стрела оказалась очень упорной женщиной, методично и верно подтачивая защиту Аи от чужого вмешательства в свои дела. Необходимые бумаги были оформлены и подписаны, заверяя, что предоставленная сумма — беспроцентный долг на очень долгое время, с ежемесячными свободными платежами. Ая могла перечислять на счет Стрелы хоть по рублю, но она не планировала быть должной годами, поэтому старалась выкладываться на «всю катушку», увеличивая обороты продаж.

Костя, казалось, забыл свой страх перед её беременностью, по крайней мере, не вспоминал больше, и уговорил начать взаимное сотрудничество между предприятиями. Теперь его ресторан обеспечивал своих посетителей любимой выпечкой, а Ая — дополнительным и щедрым клиентом — себя. Даже появившийся лишний расход на транспортные услуги оказался не заметным в получении прибыли, и девушка всерьёз занялась рекламной кампанией.

Дело росло. Быстрее, чем она когда-то мечтала. И почему — то росло желание попасть на необитаемый остров, чтобы насладиться в максимальной степени этими изменениями. Разделить их только с собой — с той Аей, которой стала.

Костя… Сегодня они должны были встретиться у него, а ей отчего-то было неспокойно. Он пробивал защиту, выстроенную годами и рушившуюся так стремительно…

Он был другим. Изменился, стал совершенно не тем Костей, которого она знала, и это было ужасно. Ей заново приходилось адаптироваться, учиться верить ему, а она не хотела. Не могла, потому что уже не одна была, с ребёнком. Она отвечала за другую жизнь, более ценную, чем свою. Риску — не место. Стабильность, уверенность — вот что стало важным, а с Костей всё выглядело эфемерным, призрачным.

*****

Он знал, что она беременна. Невозможно было скрыть зелёный цвет лица, частоту побегов в туалет и вынужденных там задержек, изменившиеся вкусы в еде и появление чуть заметного животика. Они проводили вместе много времени — об этом Костя позаботился — и он прекрасно видел, как после лимонада она пила молоко, стараясь спрятать напиток в не прозрачной кружке. И как утром, после манной каши, хрустела солеными огурцами, предлагая сделать «селёдку под шубой» и тут же меняла её на яблочно-морковный салат, а потом и его — на сало с чесноком.

Он ждал. В её положении было опасно начинать разговор, который мог послужить причиной слёз и опасности выкидыша. Помнил историю Василисы. Не дай Бог…

Но и ждать становилось все труднее. Чувствовал, что Ая до сих пор словно не живая с ним, словно внутри замороженная. Да и хотел знать правду, наконец. Чем больше думал, вспоминал — тем больше находил непоняток. Слишком многое не сходилось, картинка не складывалась.

Не хотел начинать расследование за спиной, хотел от Аи услышать. Чтоб сама, по своему желанию рассказала. Думал сначала напором взять, связаться с её отчимом, но не стал. Предчувствовал, что в грязи изваляется, а Голубоглазка чистоту любит. Опасно. Потеряет. И разрывало его на части от всех этих мыслей, от неё, что становилась настоящей только снизу. Не мог уже спать один, купил её любимые средства для ванной, духи, кольцо купил…

Как-то раз, ночью, когда спала, примерил и несколько долгих минут наслаждался видом драгоценности на её безымянном пальце. Шизик.

*****

Сегодня он приготовил свинину в аджике. Сам запёк в духовке, с удовольствием вдыхая аромат, разносившийся по квартире. Ая же, не успев войти и раздеться, сразу побежала «мыть руки». Черт!

— Ты как там, жива? — крикнул, подойдя к двери ванной и прислушиваясь к звукам.

— Угу.

Голос глухой, как из танка.

— Может, помочь?

— Нет.

Он отошёл, не стал настаивать. Включил музыку, поправил на столе скатерть и сел.

Она вышла спустя четверть часа: бледная, еле живая.

— Что-то случилось?

Смотрел на неё, и в груди все переворачивалось.

— Нет. Да. Я беременна.

Слава Богу!