Шрифт:
— Ты и с ним виделся?
— Было дело.
— А мама?
— Не видел. Почему не съездишь?
— Боялась, увижу — вернусь насовсем, а нельзя.
— Теперь и не сможешь, на любой планете достану.
— Людка ездила каждый год, открытки отправляла. Чтобы мама знала, что со мной все в порядке.
— Чего не сама?
— Чтоб никаких зацепок не оставить.
— Глупенькая, Людка твоя — главная зацепка.
— Да и некогда мне было…
— Да и подружке очередную радость устроить, да?
— Издеваешься?
— Конечно.
— Ну не гад ли…
— Романович…
— Веревочка та… В последнем бою порвалась, — Ая вздохнула, а Костя начал гладить её живот, — и в волосах запуталась, представляешь? В больнице нашлась… Это был знак для меня. Если оставались какие-то сомнения… но их не осталось, ни единого.
— Прости меня, Голубоглазка, — сполз ей в колени и прижался щекой к животу. — Прости меня, ладно?
— Прощу.
— Сейчас прости.
— Сейчас прощу.
— А я тебе за это банан с майонезом… ой!
— Что? — Ая неуклюже приподнялась и посмотрела на Костю, подскочившего от удивления и в ужасе уставившегося на живот. Даже в темноте было видно, как он напуган.
— Это, — показал пальцем на пупок. — Что это было?
Ая откинулась на подушки и рассмеялась в голос.
— Голубоглазка…
— «Ты прощен» это было. Ой, не могу! Видел бы себя сейчас!
— Вот! Опять! — заорал, тыча пальцем, как ненормальный.
Ая больше не могла — схватилась за живот, заболевший от смеха, и повернулась на бок, согнув ноги. Романович принялся скакать вокруг кровати.
— Угомонись, бешеный, — попросила, вытирая одной рукой выступившие слезы. — Дочь не успела поздороваться, а папаша уже с ума сошел.
— Что? Кто? Какая… дочь?! — Костя упал на пол, больно приземлившись на колени. — Как дочь? — подполз к Ае и развел в стороны её руки. — Дочь…
— Станешь молиться, как Соплев?
— Дочь… моя девочка…
— Наша.
— Как это она делает? И давно?
— В день моего звонка.
— И ты молчала?
— Не хотела, чтобы ты волновался на расстоянии.
— Откуда знаешь, что дочь?
— Отпусти руки, не знаю.
— Тогда…
— Чувствую. Хочу девочку.
— Нет, — Костя по очереди поцеловал руки Аи и с важным видом поднялся. — Парня родишь. Мне союзник нужен.
— Мясо разделывать?
Она так внимательно на него посмотрела, что Косте стало не по себе.
— Пойдем на кухню, кое-что покажу.
*****
Ая пошла как была, голой, напоминая царицу, а Романович, ступая позади, сложил ладони и поднял вверх глаза. «Благодарю тебя, Боже!» мысленно обратился к Всевышнему, хотя не считал себя верующим.
— Показывай, — девушка уселась на стул и обвела взглядом кухню.
Костя достал из холодильника маленькую коробочку, открыл и положил Ае на колени. И пока она приходила в себя от неземной красоты кольца, обнял со спины и прошептал в ухо:
— Нравится? Я взволнован.
— Кто же хранит драгоценности в холодильнике?
— Ты вышла из душа так неожиданно…
— Нравится.
— Хочешь, дам поносить?
— Хочу.
— Только с одним условием.
— Так и знала. Ну!
— Носить будешь до конца моих дней.
« Эпилог
— Как ты мог? — раскрасневшаяся Ая пылала праведным гневом. — Как ты мог так поступить? Я даже боюсь спрашивать, что случилось с остальными!
— Не спрашивай.
Костя с невозмутимым видом вел автомобиль, глядя на дорогу и стараясь сдержаться. Давно не ругались, можно было и потерпеть.