— Оставить тебя в живых.

*****

Они лежали на его широкой кровати, и Костя никак не мог на Аю наглядеться. Разморенная, расслабленная внутренне, красивая, беременная и его. Разве можно от счастья взорваться? Лично он может не выдержать.

Он гладил её. Ая лежала полностью обнажённой, в свете окна, широкими полосами падающим на кровать и девушку. Она выглядела неземной, нереальной, словно в каком-то сказочном лесу лежала, на смятых простынях, под звездами.

— Я должен тебе кое-что рассказать, — начал тихо, боясь спугнуть мгновение.

— Ну, раз должен…

Ая улыбнулась и закрыла глаза.

— Только не спи.

— Не буду.

— Ты мне нравилась раньше.

— А сейчас?

— Сейчас — ещё больше. И я чувствовал себя не комфортно. Все время настороже.

— Боялся?

— Себя.

— Интересно, продолжай.

— Когда ты болела, мне позвонил твой отчим. А потом пришел, захотел убедиться, что ты в надежных руках, что есть все необходимое.

Ая открыла глаза и смотрела теперь в потолок. Костя перестал её гладить, притянул к себе и обнял.

— Он внушал доверие. Предложил отвезти тебя в больницу, но я отказался. Не знаю, почему, это не объяснить. Может, твои слова, когда ты металась, сгорая в температуре, или твой вид… Он дал денег на фрукты, лекарства, телефон личного врача. Привез одежду твою… Звонил часто, интересовался. Я был больше чем уверен, что вы с ним просто не нашли в чем-то компромисс, как это часто бывает. Тем более, он приходился отчимом, не родным отцом, в чем признался сразу.

— Какие слова?

— Что?

— Какие слова я говорила?

— От кого-то постоянно отмахивалась, просила уйти, пыталась бежать. Теперь-то я понимаю, от кого, а тогда стало просто жаль. Ты выглядела такой мелкой, худенькой… Да и не доверяю я эскулапам. Тебе Стрела не рассказывала, как чуть не умерла?

— Нет.

— В общем, врач отчима оказался толковым, иного я и не ждал. Чтобы "большой человек" вверил себя в руки шарлатана?

— О да, себя папенька любит.

— Прописал тот всякого дерьма и бульоном поить велел. Я поил, носил тебя на руках по квартире, на коленях держал, пока комнату проветривал. Отчим твой деньги через посыльных отправлял регулярно, и какую-то часть я тратил, конечно, остальное — откладывал, копил. Не мои же были…

— Почему уехал?

— Сбежал. Хотел мужских дел, серьёзных. С тобой себя зверем в клетке чувствовал. Задыхался. А тут Леший позвонил, предложил кое-что, и я понял, что вот он, шанс.

— Не жалеешь?

— А толку? Все равно не изменить. И потом, мы же вместе, — обнял ещё крепче. — Теперь я без тебя задыхаюсь, так что квиты.

— А я не узнала тебя. Чувствовала связь, но не узнала, пока Людка…

— Не говори о ней! Трясет всего от одного имени!

Ая засмеялась, потерлась щекой о его плечо, как кошка.

— Мне её жалко.

— Жалей на здоровье, но когда меня рядом нет. Чтоб не видел с нами вместе эту пустышку!

— Грозный какой…

— Романович…

— Хочу банана с майонезом.

— Минуту. Я вместе с деньгами оставил карту. Специально для тебя. Отметил красным кружком место, куда уехал, и написал пару слов. Чтобы знала и могла найти, если понадоблюсь. Первое время дергался, понимал, что вряд ли приедешь, но все равно ожидал подспудно, нервничал, а потом успокоился, решив, что домой вернулась. Значит, наладилось всё у тебя. Значит, правильно поступил. Закрутилось, завертелось… Ошибался.

— Когда ты приезжал?

— Давно. Увидел дверь искореженную, соседку послушал, ни х*я не понял.

— Не ругайся.

— Прости, вырвалось. Она мне конверт передала.

— Дошел все — таки?

— Я помню ту верёвку, сам же запястье твое "украшал". Думал, забыл все, а увидел и сразу вспомнил. Решил, что порвав её, со мной порвала. Догадывался, что обижена, и обстоятельства складывались так, что решил не настаивать, отпустить, прекратить поиски. Да и отчим твой рекомендовал…