– Слова-то какие умные. Импонирует…

– А то… интеллигенция.

Я рассмеялась, выпутывая руки из рукавов пижамы и сама, чувствуя, как захватывает волнение каждую клеточку тела, коснулась его кожи ладонями. Зажмурилась, не зная от удовольствия или от страха. Кожа была гладкой, местами попадались рубцы, и такой горячей, что с ума сойти было можно… я выдержала пару минут и отдёрнула руки. Сердце колотилось так, что сидеть было больно, я прижала ладонь к груди. Сейчас прям выпрыгнет.

– Ты меня боишься? Твоё сердце так бьётся…

Почему его голос такой грустный?..

– Нет… просто это все… немного… смущающе…

– Смущающе?

Мэтт замер, перестал меня оглаживать, и, казалось, даже перестал дышать.

– Блин, прости… я не должен был, да?.. извини… я без задней мысли, честно… - Руки Мэтта разжались, выпуская меня из горячих объятий и практически отталкивая меня от себя. Тем местам, которыми наши тела соприкасались, теперь стало холодно и зябко. Моя правая бровь начала в изумлении дёргаться. Это вообще, что сейчас произошло? Он что отодвигается ещё дальше? Почему он извиняется? Я же не сказала, что он домогается до меня? Или сказала? Я запуталась.

Однако моё молчание было истолковано как-то иначе.

– Только не обижайся, прошу, - в голосе Мэтта зазвучали умоляющие нотки, - мы только установили с тобой такие доверительные отношения… я не хочу их потерять…

Не хочет их потерять?.. так… я сейчас от удивления в соляной столб начну превращаться.

– Мэтт…

– Да?..

– Ты такой дурак… - выдохнула я, наощупь находя его, прислонившегося к дивану спиной, садясь рядом и кладя голову ему на плечо. Повисло молчание, Мэтт не двигался.

– Почему дурак?

Я рассмеялась, зажимая рот руками. Боже, какой же он все-таки дурак…

– Не смейся, а лучше объясни, - сердито посетовал парень рядом.

– Я не обижалась на тебя.

– Но ты же сказала…

– Я сказала, что это смущающе так сидеть для меня… это правда. Я девушка вообще-то, ну так для справки, вдруг ты забыл…

– Очень смешно, - проворчал Мэтт.

– Так вот, девушки обычно смущаются. Я не готовила, что «Эй, ты, козел, облапал меня тут всю, уйди противный, я недотрога». Я такое говорила?

Пауза.

– Нет.

– Ну вот и все.

Я вздохнула.

– Знаешь… никогда не понимал, что там у вас женщин в голове происходит… вы бы хоть поясняли, что ли… или экранчики к голове прикрутили. И вот, например, женщина злится, и у неё горит там: «обними меня, несчастный смерд, я хочу любви». Или «не трогай меня сейчас, убью нафиг».

Я задумалась…

– А знаешь, ты прав… было бы намного проще, если бы и женщины, да думаю и мужчины тоже, сообщали, что у них там в голове.

– А мужчинам то что? Там всё понятно. Четыре режима: голоден, устал, сыт, отдохнул. Голоден и устал – всем пипец, сыт и устал – уже лучше, сыт и отдохнул – жить можно.

– Ну да, конечно. Ситуация: сидит парень с таким видом будто мир умер у него на глазах и вообще все ему должны много и давно, начинаешь спрашивать, что случилось, чем помочь, как поддержать, а в ответ «не лезь», «все нормально», «отстань», «не трогай меня» и прям вишенка - «ничего». Спрашиваешь его, а он только злится больше. Вот как понять такое?

– Просто оставить в покое, - устало произнёс Мэтт.

– То есть как это? Ну он же мне не чужой, не могу просто бросить его в беде. Лично я бы на такое просто оставить в покое меня, когда мне плохо, не просто обиделась бы, а смертельно как минимум.

– Я говорю, как есть, в такой ситуации лучше не трогать, когда отойдёт, сам придёт за утешением, если оно понадобиться. Или не понадобиться вовсе. А вы там вообще как-то по-другому работаете…

– А чай можно хоть делать?

– Можно, - его рука мягко опустилась мне на плечо и прижала меня к нему.

В голове продолжал работать раздумывательный аппарат, генерируя новые идеи и сразу, без обдумывания, выдавая их на озвучку.

– Да… насколько проще всё-таки было бы, если мы выдавали всё как на духу, не строя догадок и не накапливая обиды и злость. Просто больно – скажи, не нравится – скажи, от того, что ты молчишь и смотришь на него укоризненно, человек не поймёт, что ты отдавил ему ногу.

– Мудрая мысль.

– Только вот в моменты эмоций ты это забываешь, и кажется, что на моем лице всё и так написано. Всё очевидно, чего тут непонятного-то? – Я всплеснула руками.