Все эти мысли бешено сменяли одна-другую, и больше всего ей хотелось забиться в какой-нибудь дальний угол, а ещё лучше — оказаться дома, прижаться к матери и услышать, что всё будет хорошо. «Но мамы здесь нет, и всё кончится очень плохо, если ты не возьмёшь себя в руки». Она наотмашь ударила себя по лицу и вместо очередного всхлипа стиснула зубы от короткой вспышки обжигающей боли. «Соберись! Соберись сейчас же!» Что там ещё делали с Мэриан, когда её свалила лихорадка? Кажется, обтирали прохладной водой.

Прежде ей не доводилось ходить к водопаду посреди ночи, и она едва не заплутала, но к счастью шум воды помог ей сориентироваться. Оскальзываясь на мокрых камнях, она спустилась к воде и набрала сразу два котелка. Исцарапала лицо, пока пробиралась через колючие ветви и снова разбередила больную ногу, но зато меньше, чем через двадцать минут, уже вернулась обратно к хижине.

…Она даже не смутилась от вида его обнажённого тела, пока обтирала Росса холодной водой. Да и некогда было думать. Единственная мысль, бившаяся в голове — спасти. Как угодно, любой ценой. Шарлотта вспомнила, как доктор Логан говорил ей, что лихорадка убивает за три-четыре дня — если больной продержится дольше, надежда есть. Шли четвёртые сутки.

…Грохот выстрелов и крики командира.

Ржавая бочка с разложенными на ней игральными картами.

Смех Уилсона.

Корнуолл. Отец.

Элизабет держит его за руки и заливисто смеётся.

Снова выстрелы. Броуди лежит на земле с выбитым глазом.

Алые брызги на картах.

Шарлотта в свадебном платье стоит на палубе корабля, а за её спиной — Тавингтон. Победно улыбается и уводит её прочь.

Она кричит и хочет вырваться.

Мёртвый Броуди хохочет и протягивает ему окровавленную карту. Пиковый туз.

В какой-то момент Росс открыл глаза.

— Там… — проговорил он заплетающимся языком и указал куда-то в сторону зеркала, — письмо.

— Тише, тише… — она успокаивающе погладила его по щеке и продолжила обтирание.

— Передай его Элизабет, если я…

— Ты не умрёшь, — жёстко сказала Шарлотта.

— Научись как следует разводить огонь, — он вдруг с неожиданной силой схватил её за руку и посмотрел в глаза, — не ходи вглубь острова и береги патроны.

Остатки самообладания покинули её. Шарлотта бросила тряпку и закрыла лицо руками:

— Не говори этого, Росс! — глотая слёзы, взмолилась она, — не надо, прошу тебя! Не хочу!

— Ты сильная, — он будто и не слышал, — и умная. Справишься. Я знаю.

Шарлотта вытерла мокрое от слёз лицо:

— Нет. Не справлюсь. Ты нужен мне, Росс! — ей стало стыдно за всё то, что она наговорила ему, — прости меня! Прости!.. — она уткнулась ему в плечо и заплакала ещё горше. — Не умирай! Пожалуйста, только не умирай. Ты не можешь!

Она потом так и не вспомнила, как заснула рядом с ним, примостившись на краешке постели, но помнила, как, просыпаясь, боялась не услышать хриплого неровного дыхания. Прислушивалась, успокаивалась немного и вновь засыпала.

События минувшей ночи вспыхивали в голове смутными обрывками, размытыми картинками — он помнил заплаканное лицо Шарлотты в дрожащем свете керосиновой лампы, помнил прикосновения её рук, кажется, он что-то ей говорил… Его по-прежнему одолевала слабость, но жара не было, а мысли понемногу прояснялись. Рядом, поджав ноги, спала Шарлотта — лицо её побледнело и осунулось, а под глазами залегли тёмные круги.

— Росс! — его неловкое движение прогнало сон. Она резко подскочила.

— Мне уже лучше, — он слабо улыбнулся. — Поспи.

Шарлотта прикоснулась к его лбу. Лихорадка отступила.

— Чёрт бы тебя побрал, Росс Полдарк, — она закрыла глаза, и по щекам её потекли слёзы, — никогда, слышишь меня, никогда больше не смей этого повторять.

Теперь уже её трясло как в лихорадке:

— Я думала, что теряю тебя, — выдохнула она, — мне было так страшно, Росс, так страшно…

— Ты умница, — он накрыл её руку своей, — и ты спасла мне жизнь.

Шарлотта улыбалась, но в её глазах блестели слёзы:

— При одной только мысли, что…

Она не договорила. Обессилено упала ему на грудь и разрыдалась в голос. Шарлотта не пыталась сдерживаться — вместе со слезами уходил страх того, что ещё несколько часов назад чёрной тенью стояло за спиной. Росс что-то говорил, но слов она не разбирала. Только плакала, плакала… Сбивчиво и неразборчиво бормотала сквозь рыдания «не выживу без тебя», «не оставляй меня»…

… А когда очнулась, то уже чувствовала ладонями колючую щетину на его лице, а её губы вдруг оказались прижаты к его губам.