— Мне жарко не от лихорадки, — улыбнулся Росс и прижался крепче.

От его хриплого голоса в животе фонтаном разлетелась стая взбесившихся бабочек.

— Нужно за-ааа-втрак приготовить… — ей вдруг захотелось его раззадорить.

Она поднялась, но прежде, чем встала на ноги, упала обратно, захваченная сильными руками. Росс обнимал её сзади, и от близости его разгорячённого тела Шарлотта снова затрепетала.

— Ты дрожишь, — он явно не торопился отпускать её. Напротив, прижался теснее, так, что теперь она весьма недвусмысленно почувствовала…

— Пойду, наберу фруктов… — Шарлотта нервно сглотнула и, кое-как поднявшись на ноги, спешно одёрнула платье.

Она почти бегом пересекла пляж и перевела дух лишь в тени спасительных зарослей. Колючий пальмовый ствол царапал спину, но Шарлотта едва замечала это — стояла, обхватив себя за плечи, тяжело дышала и нервно покусывала губу. Внутри кипела такая буря переживаний, что уже не отличить одно от другого. Было и страшно, и сладко.

***

— Вот… — она поставила на сундук кокосовую скорлупу, служившую тарелкой, — фрукты.

— Ты что, порезалась? — Росс увидел её наскоро замотанный палец.

— Ерунда, — отмахнулась Шарлотта, — нож соскочил.

— Или у тебя дрожат руки, — это было утверждение, нежели вопрос.

— Росс, я… — договорить Шарлотта не успела.

Он присел рядом и взял её травмированную руку.

— Кто же так перевязывает? — Росс ухмыльнулся и принялся разматывать неумелую повязку.

Порез оказался небольшим, но сильно кровоточил.

— Не туго? — спросил он, закончив с перевязкой.

— В самый раз, — Шарлотта подняла глаза, и встретилась с ним взглядом. — Это было так глупо с моей стороны, — она имела в виду свой «побег», — просто я… для меня это всё так непривычно.

— Тебе не нужно ничего объяснять.

Что ещё он мог ей ответить? Шарлотта первая набросилась на него с поцелуями, но обвинять её было бы несправедливо. А он? Кто бы на его месте устоял? Росс и сейчас глядел на неё с плохо скрываемым желанием, но если до сегодняшнего дня эти порывы ещё можно было контролировать, то сейчас все барьеры разлетелись в щепки.

— Но я не жалею, — Шарлотта вскинула голову, — и рада, что это оказался именно ты, — тихо сказала она и улыбнулась, — это очень приятно.

Она смотрела на него с доверчивой наивностью, и этот открытый взгляд заводил похлеще, чем самый томный взмах ресниц опытной куртизанки.

— Шарлотта, — Росс выдохнул, собираясь с мыслями, — если ты и дальше будешь на меня так смотреть, клянусь, я за себя не ручаюсь.

Она улыбнулась краешками губ и, наклонившись к нему, легонько поцеловала.

— Ты хотел проверить ловушки, помнишь?..

Он не смог скрыть разочарованного вздоха. Неопытная Шарлотта, кто же научил тебя этим коварным женским хитростям? Минуту назад она, таяла в его руках, как расплавленный воск, но в последний момент ловко ускользнула.

***

Ловушки оказались пусты. Однако, по клочкам шерсти и следам маленьких коготков, он понял, что кто-то в них всё-таки попался. Отлично. И эта добыча удрала у него из-под носа.

***

— Ничего страшного, — Шарлотта нисколько не расстроилась, — наловим рыбы.

— Да дело не в этом, — отмахнулся Росс, пытаясь не смотреть на её оголившиеся ноги, — они задуманы так, что если в них кто-то попадёт, то уже не выберется.

— Не думай об этом, — она подобралась ближе и положила руки ему на колени. Росс стиснул зубы, — повезёт в другой раз, — Шарлотта заговорщицки улыбнулась, — лучше поцелуй меня.

Он видел, что Шарлотта тянулась к нему, но вместе с тем её одолевал страх, что вполне естественно. Она будила в нём страсть и желание защитить, странное сочетание нежности и стремления обладать. Росс начинал привыкать к ней.

— Мне так хорошо и спокойно, когда ты обнимаешь меня, — Шарлотта положила голову ему на плечо и вздохнула, — скажи, это плохо, что я всё реже думаю о доме?

— Это естественно, — ответил он, — я тоже.

— Правда? — она внимательно посмотрела ему в глаза. — А Элизабет? Её-то ты вспоминаешь?

— Она далеко, — уклончиво ответил Росс.

— Ты скучаешь по ней?

Что мог ей ответить? Росс уже и сам не толком не понимал. Элизабет теперь казалась недосягаемой и ненастоящей, как яркий сон, который хорошо помнится в первые несколько часов, но, вытесняемый дневными заботами, затирается и бледнеет.