Он называет свою машину "детка".

Я забираюсь в салон, с большими усилиями, чувствуя, как слабость одолевает меня, а спину начинает немилосердно печь. К сожалению, действие препаратов не вечно. Дерек обходит машину, проверяя шины, постукивая носком ботинка по колёсам. Всё ещё не верю, что он стоит здесь. Не верю, что заняв своё место на борту, подняла глаза, и увидела, как стюардесса, с блаженно глупой улыбкой провожает Хейла по проходу, а он останавливается, поравнявшись, и окидывает снисходительным взглядом.

– Де... Что... Ты тоже летишь здесь?

– Нет, я лечу биснес-классом, - и снова приподнятые брови, а в глазах смешинки.
– А ты, кажется, спать обещала.

– А... ага, - опять мямлю я. И следующие несколько минут я глазею на шторку, за которой они скрылись, словно могу что-то разглядеть сквозь неё. Пока сон и усталость окончательно не одолевают, и глаза закрываются. Меня будят только, чтобы накормить, и перед посадкой.

До больницы с его умением и безумием вождения мы добрались в считанные минуты.

– Погоди, - останавливает он меня в коридоре, ловя за локоть. Стальные пальцы сжимаются чуть выше локтя. Я слегка покачиваюсь, и опираюсь на стену.

– В чём дело?
– спрашиваю я, думая, что на руке точно останутся синяки. Какие сильные у него руки...

– Ты уверенна в том, что делаешь?

– Конечно, что за странный вопрос?
– вновь не "догоняю" я.

– Похоже, это опасно, - говорит он, но я по-прежнему не могу понять, ведь всё это не опаснее, чем обычно для меня.

– Я помню тебя в крыле для каматозников, - внушительно произносит Хейл, в доказательство отрывая меня, борющуюся со слабостью, от стены.
– Ты на своих ногах не стоишь.

Бл-я-я-ять...

– Ты запомнил...

Да уж. Наверное, трудно забыть, когда на тебя сморят таким взглядом.

– Ты можешь контролировать это?
– он сводит брови, принимая устрашающий вид.

– Да, - сразу отвечаю я, догадавшись, что он про мою "способность".

– Ты остановишься, когда его жизнь будет вне опасности?

Господи, ну, сколько можно! Он, что, в самом деле принимает меня за самоотверженную чудо-героиню?! Неужели всё, что он узнал, не убедило его в обратном?

– Дерек, я не Скотт, и не могу спасти всех, и я это понимаю, если ты об этом, - терпеливо объясняю я, повторяя слова, думая, что каждая секунда может быть на счету.

– Конечно, только пока сама дышишь, - с иронией говорит он, оценивающе окидывая меня взглядом. Не в мою пользу, разумеется, - видок у меня ещё тот, похоже.

Долгий взгляд, длиной в вечность.

– Ладно, где он?
– Хейл нехотя отпускает мою руку.

– В восьмой палате.

Нам хватает несколько секунд. Шеф Стилински на больничной кровати выглядит в своём чернушно-фактурном покрытии так, что хоть сейчас ужастик снимай. А Стайлз... Стайлз на стуле у кровати, держит отца за руку, забывшись в тревожной дрёме, и вид у него немногим лучше отца. Бледный, с чёрными кругами вокруг глаз. Сколько же он не спал?

Не решаясь никого будить, подхожу с другой стороны кровати. Быстрый ободряющий взгляд на недовольного Дерека, моё притяжение, и хватаюсь за руку шефа Стилински, всю сплошь испещрённую сеткой чернильных вен. Привычные действия успокаивают, помогают сосредоточиться, и "чернила" начинают втягиваться в мою руку вместе с дурнотой, головной болью и лихорадкой.

Когда их почти не остаётся, меня насильно отрывают от неподвижного тела.

Я почти ничего не вижу от слабости, фокус теряется почти полностью. Тело ломит. Шеи касается твёрдая прохлада и больно колет. Руки бы оторвать этой медсестре с когтями. Стараюсь не морщиться, и через секунду сердце ускоряет ритм раза в два.

– Эфедрин, стимулятор, как просил, пол дозы сделаю сейчас, вторую половину через восемь-десять часов, когда доберётесь, - инструктировал Алан, вручая Хейлу ампулу и медицинский пистолет.
– Колоть нужно в яремную артерию.

– Дерек? Как ты здесь оказался? Кто это?

Резкость частично возвращается. Я приподнимаюсь, силясь увидеть шефа Стилински, но вижу загораживающего его Стайлза, - проснулся.

– Идиотка, которая спасла жизнь твоего отца, - отвечает ему Дерек не давая подняться, он заглядывает мне в лицо, словно ожидая чего-то.