— Амелия, я жду ещё пару секунд и всё! — предупредил клоун. — По истечении этого времени тебе уже ничто не поможет!

Терпение у Джека закончилось. Больше у меня не было времени на самовнушение, раздумья, страх и сомнения… Я чуть наклонилась вперёд, всё также стоя на четвереньках, обнажённая, опираясь на раненые ладони. Представив себя сейчас со стороны… По хорошему, мне бы провалиться от стыда и унижения, а потом наложить на себя руки. Но… вместо этого, мои губы потянулись к рукам Джека… мой язык скользнул по его коже, слизывая самую крохотную капельку крови, из всех возможных… Я не знаю, чья именно это была кровь. Сдаётся мне, что не одного человека. Да и это не так уж и важно. Важно было другое… Несмотря на то, что я пыталась абстрагироваться от всего происходящего, я не смогла не заметить одну деталь. Эта кровь… Эта капля крови, каким-то непостижимым образом, была ещё тёплой! Тёплая кровь на холодной, почти ледяной, коже Джека! Это кровь человека, который, буквально, минуту назад был жив! Возможно, даже, что это была кровь Жозефа… Я почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. От мыслей, что я пью, ещё не остывшую, кровь человека, который заменил мне отца… Что я лижу руки его убийце… Мне стало ещё хуже. Хотя, куда уж тут хуже-то? Но, продолжать начатое…

— Я… не могу, — своим осипшим голосом произнесла я.

— Ты знаешь, Амелия, что я с тобой сделаю, если ты не сможешь!

— Знаю… Но, Джек… Эта кровь… Она ещё даже не остыла! Я не могу!.. Прошу, не заставляй меня!..

Когти Джека вцепились в мой подбородок, раздирая кожу на лице и размазывая на нём кровь:

— Ты сделаешь это, Амелия! А иначе… иначе, тебе будет очень и очень плохо!

Клоун отпустил меня, а я, давясь слезами, борясь с тошнотой… выполнила то, что он хотел. Ломая себя… Уничтожая… Забывая про свою человечность… Забывая про любую привязанность и любовь… Оставляя в своей жизни только Смеющегося Джека… Я лизала его руки… Я пила кровь своей семьи… Я ненавидела себя! Но, вместе с тем, я… испытывала облегчение. Да, я испытывала облегчение от мысли, что меня больше не будут насиловать… Что меня больше не будут называть «Амелией»… Что Джек перестанет на меня злиться… Плевать, что, при этом, меня тошнило, рыдания застревали в горле, а боль была настолько сильной, что если бы не моя связь с Джеком, я, вполне, могла умереть от болевого шока! И эта собачья унизительная поза… Это животное поведение, с просьбой о прощении… Этот вкус крови во рту… Даже это не помешало мне ощутить, своего рода… спокойствие? Может, это бред больного разума — успокоиться от всего этого кошмара? Может быть. Мне, вдруг, захотелось снять с себя любую ответственность — за свои действия, за свои поступки!.. Чтобы не отвечать за всё это! Чтобы всё это решал Джек! Скажете, что он и так всё решает? Да, но… до этого момента я держала в себе некую иллюзию свободы. Иллюзию свободы выбора. И расставаться с ней не хотела. А теперь… теперь я не просто хотела с ней расстаться — я хотела её уничтожить. Чтобы её не было. Чтобы больше ни на что не надеяться. Чтобы отдать свою волю Смеющемуся Джеку…

Я позволила себе посмотреть на Джека только тогда, когда крови на его руках больше не осталось. Я боялась, заглядывая ему в глаза, что, вновь, увижу злость, но… Джек довольно ухмылялся.

— Ты… ты больше не злишься? — тихо, едва слышно, спросила я. — Ты… больше не будешь называть меня «Амелией», правда?

— Не злюсь, моя милая! — рука клоуна опустилась на мою голову, ласково поглаживая. — И «Амелией» называть не буду! Но… как же мне тогда тебя называть, а?

Я пожала плечами. Я была согласна на любую кличку, лишь бы, она не имела ничего общего с моим прошлым именем. А слёзы, как ни странно, высохли быстро. И тошнота прошла… Это признак того, что я восприняла всё настолько просто? Вряд ли. Скорее, это было одно из моих психических отклонений: невозможно всё воспринять, как должное, так быстро, после таких переживаний.

— Давай-ка я назову тебя Монстром! — радостно провозгласил Джек. — По-моему, отличная кличка для сумасшедшей собаки!

Я, лишь, кивнула. Действительно, самое подходящее имя для меня. А главное, отражает всю мою суть. Оно мне даже понравилось… Что, по идее, нормальным быть не может. Хотя, о какой нормальности здесь уже может идти речь?

— Я могу встать? — всё-таки, эта поза на меня, буквально, давила.

— А сможешь?! — с усмешкой, спросил Джек.

Я была в этом не уверена. Но, я должна была это сделать! Просто потому, что… потому, что должна! К тому же, я чувствовала, что раны начали заживать — боль уже была не такая сильная и руки кровоточили не так сильно. Так что, шанс, всё-таки, был.

Поднимаясь с пола, под заинтересованный взгляд Джека, мне казалось, что я марионетка, которую просто тянут за нити, чтобы она смогла встать. Медленно, с обрывочными резкими ломанными движениями… Думаю, со стороны это выглядело довольно смешно.

— Идём, мой любимый Монстр! — сказал Джек, когда я смогла встать. — Пора нам покинуть этот цирк!

— И куда мы пойдём?

— Для начала, к твоей мамочке!

Я не стала спорить. Я оделась в первую же попавшуюся одежду, взяла свой рюкзак…

— Ты ничего не забыла, дорогая моя?! — клоун протянул мне мою чёрную карнавальную маску. — Она тебе ужасно идёт!

Я взяла её, а потом, медленно идя за Джеком, я вышла из фургона. Картина, что предстала перед моими глазами… Она врезалась мне в память навсегда! Повсюду кровь… Изуродованные тела артистов… Почему-то, самым страшным для меня стало то, что у всех… у всех мертвецов были открыты глаза… А их взгляды… все были устремлены на меня… Страшные, безжизненные, осуждающие… Отовсюду… Я рухнула на колени, с которых встала с таким трудом, закрыла лицо руками…

— Простите… Простите меня! — повторяла я без конца. — Простите! Пожалуйста, простите!

— Они никогда не простят тебя! — с насмешкой, произнёс клоун. — Они всегда будут обвинять тебя! Ведь, это ты виновата в их смерти!

— Простите…

— Ну, хватит! — Джек рывком поднял меня с земли. — Прощение ты должна просить только у меня, но никак не у этих трупов, моя дорогая! Забудь о них!

Забыть?! Забыть о тех, кто дал мне так много?! О тех, кто не обращал никакого внимания на моё внешнее уродство?! «А почему бы и нет?! — вдруг, подумала я. — Почему не забыть про „Арлекин“? Ведь, мой Джек рядом со мной!». Слёзы, появившиеся от недавнего срыва, ещё не высохли, но губы уже искривились в неком подобии жуткой улыбки. За один миг всё произошедшее перестало иметь какое-либо значение! Гибель «Арлекина», изнасилование… Воспоминание о последнем вызвало сладкую истому во всём теле! Карнавальная маска закрыла лицо. «Монстр» вышел на прогулку…

— Мы сейчас пойдём убивать мою мамочку, да? — спросила я повеселевшим голосом.

— О, да, моя дорогая! Ты же так хочешь это сделать, правда?!

Я кивнула, улыбаясь. Я хотела это сделать! Хотела убить свою мать! Разорвать её на части!

Я спокойно прошла по территории цирка, не обращая никакого внимания на то, что творилось вокруг. Я только жалела о том, что мне не удалось поучаствовать во всём этом. И я совершенно не понимала, почему так глупо вела себя совсем недавно! Как можно было бояться Джека?! Как можно было бояться близости с ним?! Как можно было жалеть кого-то?! Плакать, кричать?!.