–  Это великолепно, Асмодей.
–  я говорил совершенно искренне. Девушка вышивала на совершенно мастерском уровне, и полностью заслужила похвалу. Если так подумать... У нее было около сорока лет на практику.

В глазах - радость, и ожидание. Я вздохнул. Не озвученная фраза висела в воздухе, ведь ее волновала не столько вышивка, сколько фигуры на ней. Это было... Дьявол. Это просто было. И не собиралось исчезать.

–  Стефан...
–  девушка покраснела, но взгляд оставался твердым и напряженным.
–  Могу ли я полюбить тебя?

Дьвол! Я выдохнул. Это было хуже, чем я думал. Гораздо, гораздо хуже. В основе каждого столпа золотой ведьмы стоит грех. Совершенно конкретный и определенный, обговоренный и опошленный чуть ли не во всех религиозных книгах. Гордыня, зависть, гнев, лень, чревоугодие, жадность и... Похоть. Сестры не просто основаны на грехах - они их полноценные воплощения, плоть от плоти выбранной Беатриче концепции. Асмодей, воплощающая в реальность концепцию похоти, не просто так спрашивает разрешения. Ее любовь не имеет ничего общего с обычной, так же, как страсть Вельзевул к кулинарии не похожа на человеческую. Для нее это - физиологическая величина, такая же ощутимая, как для меня магия или душа. Она воплощает в себе все, что может затрагивать похоть. Чем для меня это кончится? Сколько продержится нежный период, когда он перейдет в извращения или измены?

Я выдохнул. Абсолютно все трактаты о демонах четко говорили об этой ситуации. Любая связь с демоном, даже абсолютно добровольная, не может сохраняться стабильной бесконечно. Возможно, она будет вполне искренне любить меня первые годы. Вполне возможно, что я сумею удерживать ее в положительных рамках достаточное время, без ревности и измен. Но... Дьявол. Это риск. Огромный, непредставимый риск. Однажды я уже рванулся в омут с головой, продав душу, и последствия расхлебываю до сих пор. Теперь - это?

Молчание затягивалось. На лице Асмодей проскользнула нервозность, но взгляд оставался твердым. Она ожидала четкого ответа, и, дьявол, я не понимал, каким он будет. Даже если опустить саму сложность отношений с демоном... Это изменит все. Мои отношения с другими столпами, ответственность перед собой и Беатриче, даже просто взгляды на жизнь.

"Асмодей мечтает полюбить и погибнуть за свою любовь" - предупреждающие слова, сказанные однажды Люцифер, вспыхнули в голове. У Асмодей не было кандитур, кроме Кензо, на протяжении почти всей жизни. Морально ей все еще семнадцать - насколько человеческий возраст возможно накладывать на демона. А значит... Да, моя проданная душа и редкие встречи, вкупе с по большей части придуманной ей сладкой болью разлуки только доставит ей удовольствие. Дьявол. Никогда не хотел быть ничьей первой любовью. Это никогда не заканчивается хорошо.

Но... Отказать ей сейчас - отказать навсегда. И я не знаю, кто окажется на моем месте. Ну надо же, а ведь я уже ревную. Ты идиот, Стефан. Я положил руку в нагрудный карман. Так, кольца Уширомия - они достались по наследству Краусу, как первому наследнику, но этот мир не имеет ничего общего с реальным. Так, золотые кольца... Однокрылого орла к черту, Асмодей не будет носить ничего, связывающего ее с моей проклятой семейкой. Для человека это бы послужило предметом гордости, на ней это будет смотреться оскорбительно и фальшиво. Значит просто кольцо, алмаз из клюва вплавить в короткое возвышение... Вроде бы выглядит не так уж плохо. Просто, не аляпово и красиво.

Увидев кольца, лежащие на моей ладони, девушка покраснела. Странно - это было единственным имеющимся у меня вариантом при положительном ответе, и она не могла этого не знать. В конце концов, при этом уровне взятой на себя ответственности глупо говорить о каком-то конфетно-цветочном периоде - она демон похоти, и как долго она будет удерживать себя в рамках, и какими они будут - зависеть только от меня. А значит ничего кроме обручения я ей предложить не могу... Да и не стоит гневить Беатриче.

Асмодей протянула руку, и я одел его на безымянный палец левой руки со стойким чувством того, что подписываю себе приговор. Ее губы оказались сладкими и слегка влажными, не смотря на то, что никакой помады или блеска она не использовала. Вкус напоминал смесь ваниль и корицу, одновременно доставляя удовольствие и почти заставляя продолжать. Я разорвал поцелуй, делая вдох и переводя в простое объятие руки, уже опустившиеся Асмодей на задницу. Мне еще только лишить ее девственности прямо на кухонном столе не хватало. Если она у нее вообще есть, конечно.

–  А...
–  глаза затуманены, тело напряжено, а пиджачок расстегнут на первую пуговицу. Я выдохнул. Асмодей, все-таки, слишком красива.

С громким треском по зеркалам прошла трещина, почти сразу распространившись по всем окнам. Пожалуй, впервые, я покидал зазеркалье с настолько смутными чувствами.

– Баттлер...
– я выдохнул.
– Сдайся. Пожалуйста. Я воскрешу всех погибших в поместье.

Вряд ли Беатриче мне это позволит, конечно. Но, отрицая магию, Баттлер угрожает самому существованию Асми. Я готов умереть или проиграть - но рисковать ей... Любое наказание от Беа сойдет лучше.