— Ладно, ладно, — смеется он.

— Знаешь, он хотя бы мог позвонить мне, хоть раз, за эти три месяца, — спустя несколько минут, задумчиво говорю я.

— Китнисс, — устало отвечает Пит, — я же тебе объяснял у Гейла много работы и…

— Да что ты его все время защищаешь? И как ты понял, что я говорю о нем? — удивляюсь я.

— А кто ещё может занимать сейчас все твои мысли, не я же, — с наигранной обидой Пит отворачивается от меня.

Я заливаюсь смехом и заключаю его в объятья.

— Из тебя ужасный актер, как только наивные зрительницы Капитолия верили тебе?

— Может, это благодаря моему природному обаянию?

— Определенно, — я целую его в щеку и встаю с кресла

Утро следующего дня начинается с суматохи, мама узнав, что мы ждем гостей взяв в помощники Прим и Пита отправилась на кухню, а меня послала убирать дом, ворча о том, что я, будущая хозяйка, все запустила, а беременной Энни нельзя дышать пылью. На маму совершенно это не похоже, но видимо эти “сильные эмоции”, как их назвал Пит, и правда уже идут ей на пользу.

Звонок в дверь спасает меня и я, откинув подальше швабру, спешу встречать дорогих нам гостей.

Хеймитч.

Наш старый добрый ментор, можно сказать он заменил мне отца.

— Ну чего встала, солнышко, иди обними старика, — он расставляет руки в стороны.

— Тоже мне старик, — я крепко обнимаю его и целую в колючую щеку.

— Хоть бы побрился, ради такого случая, — ворчу я.

— Ты не меняешься, повторюсь, но обаяния в тебе не больше чем в дохлой рыбе, и что ты в ней нашел, парень, — обращается он к Питу, стоящему за моей спиной.

— Знал бы ты, как я мучаюсь, — отвечает ему он.

— Бедный мой мальчик, — Хеймитч прижимает его к себе и похлопывает его по плечу.

Увидев мое лицо, они начинают смеяться, я уже собираюсь сказать что-нибудь колкое, но тут…

— Ну, здравствуй, Кискис, — до боли знакомый голос.

— Здравствуй, Гейл — я кидаюсь к нему, пытаюсь сдержать слезы.

— Эй, аккуратнее там, сойка, теперь этот охотник мой, — слышу я нахальный голос.

Джоанна.

Не может быть.

— Я так рада, — обнимаю и её тоже.

— Скучала по мне, да? — она целует меня в обе щеку.

Я отстраняюсь и осматриваю её, девушку не узнать, на ней черное платье, а короткие волосы уложены в красивую прическу.

— Так что, вы вместе? Так вот чем ты там занимался, Гейл, — моему удивлению нет предела, но я очень за них рада, — но почему вы никому не сказали?
– перевожу взгляд то на Хеймитча, который стоит с улыбкой, его все это, кажется, только забавляет, то на Пита, последний увлеченно рассматривает узор на обоях, будто не замечая моих слов. — Подождите-ка, — восклицаю я, — ты знал, — тычу в Пита пальцем.

— Ну, Китнисс, Гейл хотел все сам рассказать, — оправдывается Пит.

— Спелись, значит, — обреченно вздыхаю я.

Через несколько часов приезжают Энни и Финник. И мы садимся ужинать. Вечер проходит в уютной, семейной обстановке, как будто и не было этой разрушительной, кровопролитной войны, не было игр. Только и успеваю переводить заинтересованные взгляды с пар этого вечера, заботливый Финник и робкая Энни. Джоанна и Гейл, такие разные и такие влюбленные?

Кажется, я ещё долго не смогу привыкнуть. Время уже позднее, и мы уже собираемся увести с собой Прим, как тут из рук встающей из-за стола Энни падает стакан, она неуклюже нагибается, собираясь его понять, и охает, хватаясь за живот.

Глаза девушки мигом расширяются, и она начинает медленно оседать на пол, скуля от боли. На пол падает несколько прозрачных капель.

Воды.

Финник тут же подлетает к ней и помогает сесть на диван. Мы стоим как, громом пораженные. Первой из нас очнулась мама, она посылает Прим за врачом, а сама уходит на кухню, уводя с собой Хеймитча.

— Что это за хреновина?! — кричит Джоанна, смотря на корчащуюся и охающую Энни. — Она что уже рожает? — спрашивает уже тише Джо, получив в ответ удовлетворительный кивок от бледной мамы, она снова переводит взгляд на Энни, которой, видимо, стало легче, она глубоко дышит и утирает пот со лба.

— Эй, Креста, даже не вздумай родить здесь, — Джоанна садится рядом с девушкой и берет за руку. А мне даже подойти страшно, сейчас я ощущаю себя такой никчемной и жалкой. Пячусь назад, пока не натыкаюсь, на чью-то спину.

Пит.

Наши глаза встречаются, в его взгляде хоть и читается страх, но там полно решимости.

А вот я веду себя, как трусливая девочка, и мне безумно стыдно, но я ничего не могу с собой поделать.

Меня обуздало безумное желание убежать из дома в лес, дальше от них всех. Спрятаться и просидеть до самого рассвета.