Он высовывает язык и облизывает нижнюю губу, и я тяжело сглатываю, чтобы удержаться от неподобающих звуков.

Серьезно, мне нужно взять себя в руки прежде, чем я сделаю или скажу что-то глупое.

– В любом случае, спасибо. У меня не было выходного дня с... ну, я не могу сказать вам, как долго и...
– я знаю, что он не хочет услышать мою горестную историю, так что я останавливаю себя.
– Просто спасибо.

– Ты ничего не должна мне возвращать. Это были чаевые, - говорит он, глядя на меня.
– И я думаю, мы уже обсуждали тот факт, что нет предела, сколько клиент может дать чаевых за хорошее обслуживание.

– Я никогда не делала ничего, что стоило бы двухсот долларов, - возражаю я.

Он изгибает бровь и ухмыляется на это замечание, заставляя меня заикаться и спотыкаться о свои слова.

– Это… ну… я хочу сказать, что уже во второй раз вы выручаете меня, - я делаю паузу, пытаясь не волноваться.
– Я... я не использую людей и буду чувствовать себя лучше, если вы позволите мне заплатить вам обратно.

Вот, это мой окончательный ответ. Я стою прямо и жду, пока он согласится, но по некоторым причинам знаю, что это не будет так легко. Кстати, я могу сказать, что он постоянно следит за мной, смотрит на меня. Хотела бы я знать, о чем он думает... почему он подумал, что это хорошая идея - дать официантке двести долларов ... почему этой официантке. Он делает это все время?

Он кивает головой, откашливаясь.

– Я знаю, что ты не используешь людей, Кади. И я не дал бы тебе денег, если бы не хотел. Если ты не можешь принять их как чаевые, смотри на это как на подарок.

Я слышу, как меня зовут, но качаю головой, давая ЛуЭнн знак “одну секунду” через плечо.

– Вы даже не знаете меня. Настоящую.

– Да, я знаю.

– Нет, - говорю я немного тверже, чувствуя, что дохожу до точки кипения.
– Вы не знаете.

Нейтан закидывает голову назад и смеется. Это прекрасно. Его линия челюсти еще более четкая, когда кожа натягивается. Его кадык слегка качается. Он смотрит на меня, и его глаза мерцают, когда он прищуривается.

– Упрямая, не так ли?
– это звучит почти как вызов.

Я хмуро гляжу на него, ненавидя то, как он, очевидно, пытается забраться мне под кожу, потому что это работает.

– Я не упрямая.

В этот момент я хотела бы найти способ забрать деньги у моего управляющего.

Я ненавижу быть должницей.

Я ненавижу чувство, что кто-то имеет преимущество надо мной.

Я ненавижу, когда кто-то говорит мне, кто я или что мне делать.

– Я отдам вам долг.

Я поворачиваюсь и практически топаю обратно на кухню, наполовину полный кофейник все еще в моей руке. Когда я ставлю его на прилавок немного жестче, чем обычно, ЛуЭнн поднимает голову.

– Кто рассердил тебя?

Разочарованно застонав, я приглаживаю свои волосы.

– Никто.

– Ладно, - тянет она.
– Четвертому столику нужен кетчуп, а пятому - добавка. Карла снова звонила... заболел ребенок.

Кто бы сомневался.

Мы давно закрылись, и я как раз заканчиваю с полами за стойкой, когда громкий стук в стеклянную дверь почти заставляет меня обмочиться в штаны. Я тянусь через прилавок, чтобы убавить звук на радио.

Мое сердце бьется так быстро, что это заставляет меня чувствовать головокружение.

Я прищуриваю глаза, пытаясь увидеть, кто может стучать в дверь так поздно вечером.

Моя первая мысль, что Мак вернулся, но, конечно, у него есть ключ.

Я уже планирую выключить свет и спрятаться в подсобке, пока они уйдут, но потом мельком вижу знакомый профиль.

Теперь мое сердце бьется быстро по совершенно другой причине.

Я подхожу к двери, и когда он видит меня, то машет мне рукой так повседневно... как будто мы просто встретились на улице, проходя мимо друг друга. Что-то в том, что я вижу его, заставляет меня успокоиться. Я не могу объяснить это, но хочу впустить его. И, возможно, эта метафора относится не только к закусочной.

Я уже кладу руку на ручку, когда моя более разумная сторона начинает кричать о нелепой статистике убийств. Я могла бы быть следующим пропавшим человеком. Они могли найти мое расчлененное тело в морозильнике.

Он поднимает бровь, как бы спрашивая «ты собираешься впустить меня?» И я улыбаюсь... наполовину нервно, наполовину любопытно.

Любопытство побеждает каждый раз.

– Хей, – мой тон вопросительный, и это хорошо. Я не хочу показаться нервной или испуганной… или нетерпеливой.

– Хей, Кади, - его голос льется на меня, словно теплый мед, и я определенно впитываю его очарование.
– Я проходил мимо и увидел тебя. Что ты делаешь здесь так поздно?

Он заглядывает за мое плечо, осматривая комнату.

– Я задержалась, чтобы отполировать полы, - я указываю себе за спину, чувствуя себя, как Бейби из «Грязных танцев» в сцене, где она несла арбузы.

– Одна?
– тот же самый критический взгляд, как в тот день, когда я была больна, вернулся на его лицо.