– Больше, чем ты думаешь, - говорит он, открывая дверцу для меня.

– Скажи мне, - требую я, задержавшись снаружи автомобиля.

– Залезай.

Такой требовательный.

Я подчиняюсь, но не потому, что он сказал мне, а потому что хочу. Когда он закрывает дверь, запах кожи, дерева и специй наполняет мой нос, и я закрываю глаза, глубоко вдыхая. Запах знакомый. Это интенсивная версия того, как слабо пахнет Нейтан в закусочной. Над запахами еды и других клиентов он всегда преобладает настолько, что я скучаю по нему, когда он уходит.

Он открывает дверь со стороны водителя и плавно скользит на сиденье. Одним нажатием кнопки загорается приборная панель, и двигатель оживает. Я хочу потереться о сиденье, на котором сижу... и взять его с собой домой. Оно обволакивает меня, как кокон. Кожа настолько мягкая; я могла бы здесь спать.

– Я не всегда был богатым парнем, - говорит он, наконец.
– Я знаю, каково это - чувствовать, как будто ты никогда не получишь перерыв.

Искренность его исповеди омрачает меня. Я смотрю на его профиль, пытаясь представить Нейтана каким-то иным, но понимаю, что с деньгами или без, в костюме или нет, он все равно красивый.

Он выезжает с парковки на городскую улицу.

– Куда?

– Вторая и Гаррисон, - отвечаю я, указывая налево.

Он не отвечает, только сердито рычит и поворачивает налево.

– Я пойму, если ты не хочешь ехать туда на машине. Я бы не стала, - говорю я ему, полагая, что его недовольство связано с местом.

– Меня не волнует машина.

Я киваю, не зная, что сказать.

Несколько кварталов мы едем в молчании, город мелькает за окном, медленно переходя от блестящих офисных зданий в промышленные строения.

– Как пирог?
– я пытаюсь заполнить пустоту.

– Вкусный, - говорит он, его брови все еще плотно сжаты.

– Я сделала что-то неправильно? Ты можешь просто высадить меня на углу…

– Нет и нет.

Я отворачиваюсь к окну, но не могу избавиться от чувства, будто чем-то расстроила его. Все было прекрасно, пока мы не сели в машину.

– Поверни направо на следующем светофоре, - я наблюдаю за его профилем в свете уличных фонарей. Одна вещь, которая всегда преобладает, это его линия челюсти. Я никогда не видела ничего подобного, кроме разве что на модели в журнале. Его подбородок такой прямой и сильный. Мои руки немного дергаются, когда я думаю о том, чтобы прикоснуться к нему.

Машина притормаживает на углу, и я чувствую беспокойство, ползущее и свернувшееся в животе. Мой дом находится в двух кварталах, и я не хочу выходить из машины, не зная, злится он на меня или нет. Я даже не знаю, что сделала, чтобы рассердить его.

Я не уверена, почему это важно, но это так.

– Два квартала вверх. Моя квартира находится на правой стороне. Ты можешь просто остановиться на обочине.

Он смотрит на меня, и свет с улицы заставляет его глаза сиять. Я заметила их в закусочной, но сегодня вечером они другие - темнее, глубже, красивее. То, как он смотрит на меня, заставляет меня тяжело сглотнуть, и я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание.

Он переключает передачу, и что-то в этом движении заставляет мой живот напрячься. Мне бы понравилось смотреть, как он едет по шоссе, где может разогнаться быстрее пятидесяти километров в час.

Какого черта?

Кто получает удовольствие от парня, переключающего передачи в машине?!

– Приехали.

Он подъезжает к тротуару и заглушает двигатель.

Я думаю, что должна выйти сейчас, но я не хочу, и не знаю, что сказать. Мне нужно, чтобы он сделал или сказал что-то.

– Это не выглядит безопасным для человека, живущего в одиночестве, - говорит он, сканируя глазами здание и окрестности.

– Кто сказал, что я живу одна?
– мне не нравится, как он критикует мой район, будучи настолько самонадеянным.

Хотя он прав. По обоим пунктам.

– Ты живешь одна?
– спрашивает он, слегка повернувшись в кресле ко мне лицом.

Интенсивность его взгляда выталкивает из меня правду.

– Да, - я хватаюсь за дверную ручку.
– Спасибо, что подвез меня домой, - поспешно говорю я.

Нейтан быстро движется, блокируя мне выход.

– Не так быстро.

Я откидываюсь на спинку, внезапно поглощенная им... его запах окутывает меня, и он так близко, что я чувствую тепло его тела. Вместо того чтобы сесть в свое кресло, он смотрит на меня сверху вниз из-под невероятно длинных ресниц, которые должно быть запрещено иметь парням. Женщины платят большие деньги за подобные ресницы.

– Твои глаза действительно карие, почти черные, - бормочу я, не зная, что еще сказать, смущенная его поведением.