Сухощавый и гибкий, человек вызывал ложное ощущение узнавания.

– Профессор Макгонагалл сказала, что вы можете опоздать, – голос у него оказался хрипловатым, как у того, кто вынужден подняться много раньше, чем привык. Говорил он монотонно, а глядел на Гарри – и мимо него, и создавалось впечатление, что ему безразлична реакция на его слова.

Гарри незаметно двинул Рона локтем в бок. Рон отмер, прекратив изображать мраморную статую, и оглянулся через плечо, точно прикидывая пути спешного отступления.

– Как вы заметили, я допустил на занятие всех желающих, независимо от оценок, полученных ими при сдаче СОВ. Те, кто продемонстрирует неумение работать самостоятельно, отсеются еще до исхода этого месяца, остальных же я намерен должным образом подготовить к экзаменам на ПАУК. Смею надеяться, что моя методика преподавания не станет для вас откровением, поскольку я не придерживаюсь мнения, что вы неспособны самостоятельно изучить нужный объем материала, – он задумался на мгновение, а потом коротко кивнул. – Я рассадил вас сообразно вашим навыкам; того, кто аргументировано докажет мою неправоту, с удовольствием пересажу на желаемое место. – Он устроился за столом и притянул ближе пухлый том, переплетенный в воловью кожу, и кипу пергаментов. – Приступайте.

Ученики зашевелились, нарушив нестройные ряды, и, толкаясь и ругаясь вполголоса, отправились занимать свои места. Гермиона, волей учителя оказавшаяся на задней парте, помахала Гарри и Рону.

Гарри бросил сумку на пол, подтолкнув ее ногой под стул, и достал учебник Принца. Рассеянно пролистнул страницы, испещренные пометками. Рон, сидевший за две парты от Гарри, бормотал, что непременно вылетит еще до конца недели, и тогда Джордж и Фред станут дразнить его, Джинни – жалеть, а мать – пришлет гневный вопиллер. Дальше фантазия Рона иссякала, но и представленная картина выглядела достаточно угрожающей, чтобы искренне посочувствовать ему.

– Простите, профессор Грейлиф, – вихрастая голова Симуса (он залетел в класс мгновением раньше Рона и Гарри) была едва видна из-за спин более рослых учеников, – Но что мы должны делать?

Слизеринцы, столпившиеся у шкафов с ингредиентами, засмеялись, однако Гарри видел – они ждут ответа не меньше, чем остальные. Взглядом выцепил из толпы бледного до прозрачности Малфоя, апатично застывшего возле Панси Паркинсон. На висках у Малфоя блестели крупные капли пота, и выглядел он больным.

– Учебник перед вами, мистер Финниган. Вы вольны выбрать любое зелье – срок приготовления не ограничен ничем, кроме здравого смысла, – Грейлиф отвернулся, потеряв всякий интерес к происходящему, и углубился в чтение. Периодически он сверялся с книгой и тогда, обмакнув перо в чернильницу, делал краткие пометки на полях очередного сочинения.

Гарри, приноровившись к неизбежному ощущению беззащитной открытости, которое испытывает всякий, садящийся на первую парту, успокоился и обрел уверенность, которую пять предыдущих лет, проведенных в этом классе, не испытывал.

*

Кристально ясно было, что Макгонагалл ничего не говорила Грейлифу – он просто дал опоздавшим ученикам шанс избежать ненужных оправданий. Гарри желал бы знать, зачем он это сделал – на человека, дающего поблажки прославленным и знаменитым, Грейлиф не походил, и на того, кто заботится о душевной организации других, тоже. Его отстраненная манера общения и скучающий тон отдавали приторным душком неискренности. Гарри предпочел бы суетливую учтивость Слагхорна этому звенящему равнодушию – при взгляде на Слагхорна хотя бы не казалось, что разговариваешь с гранитной глыбой.

Гарри, загородившись раскрытым учебником как щитом, искоса изучал Грейлифа, читавшего очередное сочинение. Было что-то неуловимо неправильное в позе и жестах – в том, как клонился вперед, стараясь не касаться спинки стула или в том, как рассеянно потирал красную полосу на запястье, сдвинув манжету рубашки.

– Не сомневаюсь, что кажусь вам весьма интересным объектом для наблюдений, – он не повернул головы, однако Гарри ощутил себя ребенком, пойманным на краже яблок из сада соседа. – Вынужден сообщить, что если не приступите к приготовлению зелья до конца занятия, навсегда покинете мой класс, – Грейлиф не то специально понижал голос, не желая вовлекать в разговор остальных, не то привык, что каждому его слову внимают с неподдельным интересом. Независимо от того, с какой громкостью оно сказано. Гарри уткнулся в учебник, притворившись, что это необычайно увлекательно – перечитывать абзац, из которого понимал отдельные слова, не желающие складываться в осмысленные фразы.

Выбирал почти наугад, бесцельно пролистнув учебник до середины, и наткнувшись на зелье, сносок к которому Принц сделал – или сделала, Гарри не мог отвязаться от мысли, что Гермиона права, и мелкий бисерный почерк действительно женский, – совсем немного. Рон, перегнувшись через парту, беззвучно зашевелил губами, проговаривая про себя номер нужной страницы.

Растирая в вязкую кашицу маслянистые прыгучие бобы, Гарри получил возможность проанализировать сегодняшний кошмар – не первый в череде подобных, и, вероятно, далеко не последний – дурные сны учащались и рассвет Гарри неизменно встречал бодрствующим. Волдеморт проявлял невиданную щедрость, наказывая провинившихся – никто не мог назвать его скупым, когда дело касалось раздачи непростительных заклятий…

*

Урок уже подходил к концу, когда из котла Гойла – а этот что здесь забыл? изумился Гарри, – плеснуло на пол выкипевшее варево. Плюнуло искрами – те разлетелись как вода из-под колеса мельницы; зашипели, прожигая пол и мантию Гойла. Тот взвизгнул совсем по-девчачьи, когда одна из искр попала ему на шею.

– Шилд Чарм, – выдохнули за спиной. Котел накрыл бледно-голубой дымчатый купол. Грейлиф стоял, опираясь ладонью о столешницу и расслабленно опустив другую руку, с зажатой в кулаке волшебной палочкой. Глубоко посаженные карие глаза смотрели спокойно. Убедившись, что щит защищает надежно, он сел, пощекотал кончиком пера подбородок и вывел изящное «Х» на проверенном сочинении. – Можете отправляться в Больничное крыло, мистер Гойл. Если вы неспособны сварить простейшее зелье, держать вас здесь дальше не имеет смысла.