– Хоть на что-то вы годны, Поттер, – буркнул он и отодвинул тарелку.

– Я не варю яды, – Гарри почувствовал себя отчасти отомщенным за бесконечные придирки Снейпа, видя, как тот смотрит на полупустую тарелку, – в отличие от вас.

– Того количества ядов, которые вы сварили вместо нужных зелий на моих уроках, хватит, чтобы отравить всю магическую Британию, – отрезал Снейп. Но за ложку взялся. Видно не мог не показать, что совсем не боится есть эту стряпню. Гарри спрятал довольную улыбку зевком. И немедленно получил замечание об отсутствии манер.

– Мальчик должен проснуться через час, – неожиданно сказал Регулус, поднимаясь – продолжая разговор, прерванный появлением Гарри. Снейп кивнул:

– Тогда я поговорю с ним и мы уйдем, – он отложил ложку на край тарелки. Принялся сверлить спину Регулуса мрачным взглядом. Регулус делал вид, что не обращает внимания – он безуспешно пытался оттереть пальцы ветошью, но въевшееся зелье – или чем бы ни была эта опалесцирующая субстанция – присохло к коже. Он ополоснул руки под слабой струей воды, текшей из порыжевшего от ржавчины крана, и с ожесточением принялся намыливать их.

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать? – голос Снейпа был чуть глуховат, а ответа, как решил Гарри, он внимательно ждал. Проскользнули знакомые интонации, с какими Снейп распекал незадачливых студентов, умудрившихся перепутать щепоть и горсть.

Регулус пожал плечами:

– Не думаю.

Гарри решил, что неслышный диалог, который происходит между этими двумя, не предназначен для чужих ушей и глаз. Снейп явно обвинял, Регулус отмалчивался и слабо защищался – точно не был уверен в своей правоте и старался избегать мыслей об этом.

– Драко придется пользоваться твоим сомнительным гостеприимством еще какое-то время, – Снейп следил – как коршун, бросающийся на добычу: Регулус вел себя как обычно, Гарри ощущал напряженность в развороте его плеч и наклоне головы – и Снейп тоже видел это, однако не пользовался слабостью собеседника. Словно у него были догадки, не подтвержденные ничем, кроме косвенных доказательств вины Регулуса, и не было четкого обоснования своим подозрениям.

Регулус изучал ничем не примечательную трещину в стене, продолжая меланхолично смывать с рук мыльную пену. Это равнодушие задело Гарри. Да, речь шла о Малфое, но вести себя так, словно он был соседской собакой, за которой Регулуса попросили присмотреть, было неправильно. Однако скорее Снейп перестал бы видеть замаскированную издевку в каждом жесте, слове и поступке Гарри, чем Регулус показал, что у него на душе.

Гарри ткнул пальцем в дыру в подкладке кармана и широко зевнул – вязкий разговор, полный недомолвок и недоверия усыплял не хуже зелья сна-без-сновидений.

– Вы портите аппетит одним своим видом, – бросил Снейп, откидываясь на спинку стула и скрещивая руки на груди. Гарри слишком устал, чтобы бросаться в бой как подобает настоящему гриффиндорцу – необдуманно и безоглядно.

– Как и вы, сэр, – буркнул он, наблюдая за Снейпом из-за полуопущенных ресниц. Скорбные складки у рта стали глубже, под глазами синели следы недосыпа – Снейп вне себя от беспокойства за Малфоя, раз явился так поздно. Знать бы как допустил, чтобы любимого студента искусал оборотень.

– Если вы сами не в состоянии сообразить, что дерзить учителю – дурной тон, – угрожающе начал Снейп, – я готов обьяснить вам почему этого делать не стоит…

Не дослушав, Гарри выпалил, пораженный догадкой – тревожащей и наверняка неправильной:

– Оборотень, укусивший Малфоя, не Римус?

– Ваш дружок тут ни при чем, – брюзгливо сказал Снейп, вставая в излюбленную позицию незаслуженно обиженного. Он выглядел раздосадованным – Гарри вспомнил как Снейп в приступе злости обещал, что отдаст Люпина дементорам.

– Я позволил втравить себя в эту авантюру и таскаю для Ордена каштаны из огня не для того, чтобы допустить, дабы попытки вашего ручного оборотня влиться в стаю, увенчались успехом, – Снейп оскалился, обнажив неровные зубы, и Гарри передернуло – до того отталкивающее было зрелище. Люпин упоминал, что шпионил для Ордена, живя в стае Грейбека, но Гарри тогда был чересчур расстроен смертью Дамблдора, чтобы ему посочувствовать. Стало стыдно, что за своими проблемами, печалями и разочарованиями позабыл обратить внимание на того, кто поддерживал его четвертый год подряд, с самого побега Сириуса из Азкабана.

Были еще Рон и Джинни – друзья, легче, чем кто-либо приблизившие Гарри к пониманию понятия семьи, подставлять которых под удар он желал менее всего. И недосягаемая сейчас Гермиона – он продолжал верить, что она жива, пусть надежда на благополучное возвращение таяла с каждым днем. Тоскливо заныла невидимая сквозная дыра под сердцем – как всегда, стоило подумать о пропавшей подруге.

Римус – как тот осколок от подаренного Сириусом зеркала, пуст и не цел после падения в Арку Сириуса, но если Гарри не в силах склеить, то посочувствовать может. Он пообещал себе извиниться перед Римусом, как только увидит.