— Итак, дорогая, — начинает отец, — для начала скажи мне, за последнее время у тебя не было каких-либо неприятностей?

Именно в этот момент я жалею, что не умею врать. Моя реакция выдает меня со всеми потрохами.

— Только прошу обойтись тебя без вранья, Фиби, — добавляет он, а я тут же заливаюсь краской. Черт, Грей, почему ты не можешь себя контролировать? Похоже, пришло время выложить все карты.

Я делаю глубокий очищающий вдох, обводя взглядом сидящих за столом мужчин. Выкрутиться у меня не получится.

— Даже не знаю, с чего начать, — поверхностно говорю я, — В общем, ты ведь наверняка знаешь, что мама повторно вышла замуж?

Отец сдержанно кивает, скрестив руки на груди. Его лицо не выражает абсолютно ничего, и я лишний раз убеждаюсь: чувства у папы по отношению к матери совершенно остыли.

— Сначала все было не так печально, но с каждым месяцем становилось все хуже и хуже… — Я вновь печально вздыхаю. — Мама пыталась сделал из меня аналог моей сводной сестры, Терезы. Это подавляло меня, я становилась совершенно неуправляемой.

И отец, и Теодор внимательно слушали мой рассказ. На серьезных лицах не проступало ни единой эмоции.

— Наконец поняв, что все это бесполезно, она начала просто тыкать меня носом совершенно во все ошибки и все время ставить в пример Терезу. Отношения между нами становились все напряженнее, я с каждым днем все сильнее отдалялась от матери и её новой семьи.

Я делаю большой глоток минеральной воды, чтобы хоть как-то избежать пустыни в горле от разыгравшихся нервов. Параллельно с рассказом в моей голове всплывают воспоминания о тех нелегких моментах с матерью, когда мы начали отдаляться друг от друга. На глазах снова наворачиваются слезы, я туго сглатываю. Научусь я держать себя в руках или нет?

— Желание общаться с мамой пропадало, и в итоге мы начали видеться не чаще, чем раз в неделю, — продолжаю я, постепенно восстанавливая обрывки моего общения с матерью. — Каждое воскресенье я приезжала на обед, дабы удовлетворить желания мамы, но эти встречи не приносили никакой радости.

Нам приносят салаты, и Тедди сразу принимается за еду, уплетая за обе щеки креветки, но при этом внимательно слушая меня.

— Сестрица все время закладывала меня родителям, мать начинала отчитывать, а ее никчемный муж во всем поддакивал и пытался внести свою лепту в мое воспитание. Это было выше всего, что я могла вынести. — Я лениво ковыряю вилкой в тарелке, то и дело глотая слезы, чтобы снова не разреветься. — Конечный итог всему пришел сегодня. После окончания церемонии мама слезно радовалась за меня, но когда узнала, что вечер я хочу провести в компании школьных друзей, вновь взялась за старое. После не таких уж и долгих споров она заявила, что больше не хочет видеть меня. В общем-то, на этом все.

Папа медленно переваривает каждое мое слово. Его лицо меняется буквально каждую секунду. Возмущение перерастает в печаль, печаль перетекает в отчаяние, а отчаяние в сожаление, и так снова и снова. По выражению лица Тедда видно, что ему есть, что сказать, но он терпеливо ждет слово своего родителя. Толком осознать то, что думает папа по поводу всего этого, мне не удается, но наконец отец решает заговорить.

— Мы с Анастейшей пережили нелегкий период в жизнь, развод. — Он на какое-то время откладывает вилку, чтобы отдаться объяснениям. — Причиной тому послужили нескончаемые ругани между нами. Я допоздна оставался на работе, мне было необходимо разобраться со всеми договорами, чтобы не потерять выгодные контракты и не обанкротиться, но Ана все время подозревала меня в измене. Однажды, она зашла со своей подругой Кейт в ресторан, где как раз я обсуждал один очень выгодный контракт. Моим собеседником была женщина. Конечно же, не трудно догадаться, о чем подумала ваша мать.

Мы с Теддом замерли и полностью обратились в слух, внимая каждому отцовскому слову.

— Она закатила скандал прямо на глазах у всех, перевернула все блюда на столе на мою коллегу, кричала и совершенно не давала ничего объяснить, — даже с некой горечью продолжает папа. — Мало того, она заявила, что у нее тоже есть роман на работе. Иногда порывы злости бывают очень полезными.

Он делает глоток белового вина, чтобы смягчить горло.

— После этого, по приезду домой, нам все же удалось нормально поговорить. Она осознала свою ошибку, но вот я простить ее уже не смог. — Эти слова отец произносит с бесстрастием. Еще одно подтверждение тому, что чувств к матери у него нет. Он не жалеет о том, что произошло. — Когда дело дошло до суда, деления имущества и вас, наших детей, Ана отказалась от всего, выражая желание только забрать вас. Естественно, я был против. В итоге суд решил, оставить Тедда мне, а тебя, Фиби, забрала мама.

Я вглядываюсь в серые отцовские глаза, в которых отражаются совершенно непонятные мне эмоции. Он словно открыт перед нами с Теддом, как книга, но в то же время очень скрыт и сдержан.

— Я хотел хоть чем-то помогать тебе, но Анастейша говорила, что вам не нужны мои подачки. Видеть тебя она тоже запрещала. Таким отношением она обидела и Теодора. Твой брат хотел общаться с тобой, но Ана все решила за тебя. Она совершенно не хотела впускать нас в так называемую “свою новую жизнь”.

Папа смотрит на меня с тоской, от этого взгляда туго сжимается сердце.

— Я так рад снова увидеть тебя, Фиби! — Завершает рассказ папа, а я все еще прибываю в неком шоке. Но ведь мама говорила, что отец сам не хочет видеть меня. Как все запуталось.

— Это самый лучших подарок на выпускной, пап! — Моя улыбка растягивает от уха до уха. — Но мама рассказывала мне все совершенно иначе…

— Это было предсказуемо, милая. Она бы ни за что не призналась тебе в своих ошибках.

Остаток времени протекает в тихой уютной обстановке. Мы больше не вспоминали о маме, чтобы не омрачать такой день, хотя самая главная неприятность уже случилась: она больше не хочет меня видеть. И тут я решаюсь на самый главный вопрос.