Три глубоких вдоха и выдоха помогли успокоиться. Подполковник расстегнул крепления пилотского кресла и неловко потянулся к обычно самому бесполезному комплекту снаряжения в пилотской кабине.

Абордажному набору.

Проектов самых разных универсальных стыковочных узлов по спецлитературе гуляло множество. И просто захваты, и сложные телескопические штанги, и даже чехословацкие футуристического облика манипуляторы с полной свободой перемещения, вроде тех, что перегружали ядерное топливо на электростанциях. Ещё больше предложений самой разной осмысленности регулярно публиковали на страницах научно-популярных журналов, до какой-нибудь "Техники-молодёжи" включительно, при виде обложек которой, по слухам, нехорошо ухмылялся, а порой и ехидно шутил даже сам генсек.

Но все эти проекты имели два фатальных недостатка. Во-первых, ни в нулевое поколение советских космопланов, ни даже в первое они просто не лезли по массе и габаритам. А во-вторых, предназначались только для исправных машин со штатной работой бортовых источников питания и хоть какой-то подвижностью.

Полуразбитый космоплан Васильева с почти сухими баками на исправную машину даже близко не походил.

Времени на дыхательные упражнения перед выходом наружу тоже не осталось. Баллон занял своё место в штатном креплении за спиной, после чего подполковник в несколько мучительно-неловких движений развернулся в тесной кабине и занял единственное положение, в котором получалось нормально работать с аварийным люком.

За люком, разумеется, царил вакуум. Короткая узкая труба эвакуационного лаза в теории герметизировалась с обеих сторон, и позволяла экономить воздух, но сейчас на борту космоплана его уже не осталось. Последние сорок пять минут своей жизни подполковник нёс за плечами. Да и то уже не сорок пять. Гораздо меньше.

Засвистел и тут уже умолк клапан выравнивания давления. Перчатки, рукава и штанины знакомо раздались в стороны. Внутреннее давление распёрло скафандр. Кираса и силовой набор откликнулись столь же знакомым потрескиванием и поскрипыванием. Створка люка дрогнула, и послушно отошла в сторону.

В свете нашлемной лампочки скафандра труба эвакуационного лаза казалась ещё теснее и неудобнее, чем на самом деле. Драная обивка тонкими лохмотьями покачивалась возле пробоин.

– Скафандр бы не пропороть, - машинально пробормотал Васильев и осторожно пополз ко второму люку. За ним космонавта ждал открытый космос.

Его встретили ослепительное космическое солнце, острые контрастные тени и рваные края посечённого американской картечью металла.

– А ведь если бы не манёвр Семецкого - хана и мне, и машине, - подполковник завороженно смотрел на буквально размочаленные попаданиями фрагменты обшивки маневрового блока. Их содрало как банановую кожуру и поставило торчком. Крылья и рули космоплана щедро пятнали остатки масла из управляющей гидравлики.

Тёмная и безмолвная туша станции безответно нависала в считанных метрах от изувеченной машины. Где-то в отдалении ещё получалось разглядеть несколько крупных фрагментов буквально разорванного двумя ракетами американского космоплана и обломки машины Семецкого.

Подполковник выудил из специального кармашка скафандра короткий страховочный тросик, защёлкнул его на люке, проверил стопор, и потянулся к упаковке абордажного набора.

– Раз пошли на дело я и Хаимович. Хаимович выпить захотел, - подполковник машинально бормотал какую-то совсем уж загадочную песню.
– А отчего не выпить бедному еврею, а если у него нет срочных дел? А?

Тросик с абордажным фиксатором отправился в недолгий полёт к станции. Разумеется, мимо. Подполковник медленно, как учили, чтобы захват на конце тросика не прилетел на приличной скорости в забрало скафандра, подтянул его назад, и повторил бросок. На четвёртой попытке у него получилось. Фиксатор таки ухватился за что-то из навесных устройств, и прочно встал на захват.

Пара рывков подтвердила - тросик держал. Подполковник бросил взгляд на манометр, перестегнул страховку, и отправился в путь. Времени оставалось немного - в самый раз, чтобы успеть.

– Вот же понастроили, - количество скоб и креплений на внешней поверхности станции явно рассчитывали на активную работу. Где-то в стороне подполковник Васильев даже успел разглядеть что-то вроде складного погрузочного манипулятора, весьма похожего на те, что порой доводилось видеть на Земле в служебных вестниках о перспективных космических новинках. Только видеть - а здесь им кто-то активно пользовался. Судя по изрядно потрёпанному виду станции, пользовался не первый день... и даже не первый месяц.

Как выглядят космические объекты после долгого нахождения в космосе, подполковник неплохо знал. Занятые теперь научно-инженерной работой на Земле первые космонавты вполне подробно об этом рассказывали. Гагарин, Титов, Комаров, Леонов...

Но все они находились в космосе считанные дни, изредка - недели. Больше не позволяли теснота и ресурс космопланов. Поговаривали было о кормовом долгосрочном обитаемом модуле, размерами хотя бы два на три метра, но работы по модификации космоплана для этого понадобились такие, что увидеть их раньше новой перспективной машины не светило и при всём желании.