Металлическое яйцо шлема космического скафандра перекрыло вид настолько внезапно, что обитатели станции нервно вздрогнули. Лица под светофильтром разглядеть конечно не получалось, но вот американский флаг и чёткая трафаретная надпись с фамилией астронавта оказались на виду. Равно как и закопчённый ствол винтовки. Смотрел этот ствол прямиком в иллюминатор.

– Что ж ты не сдохнешь-то никак, падла американская?
– забыв о любых приличиях выругался подполковник Васильев.

Американская падла бликанула светофильтром и снова демонстративно постучала стволом по иллюминатору.

Флайт-коммандер Шепард намеревался во что бы то ни стало провести свою космическую инспекцию.

– Тысяча девятьсот шестьдесят седьмой, а?
– тихо повторил Юлий Бороденко, пока оба военных готовились встречать незваного гостя. Новость оказалась не из тех, что легко переварить.

Командир экипажа и местный подполковник напряжённо ждали неподалёку от люка. Гражданских специалистов, не сговариваясь, задвинули подальше за спину. Возможно, что и зря - предоставленные только себе, те слишком растерялись.

– Интересно, как они тут ухитрились так с ума посходить?
– задумался вполголоса Степняков.
– У нас ведь тоже хотели, но обошлось же как-то.

– А он тебе сейчас объяснит, как, - мрачно ответил Бороденко.
– Давление только уравняется в шлюзовом, и объяснит.

Гул механизмов шлюза без постоянного фона научных и бытовых компонентов станции оказался слышим куда отчётливей, чем прежде. С учётом того, кто находился сейчас на другой стороне герметичного люка, это пугало.

– Слышь, Юлий, - тихо сказал медик.
– А нас-то больше.

– Что?
– не понял Бороденко.
– Айболит, ты о чём?

– Четверо против одного, - пояснил Степняков.
– Пусть даже и с винтовкой. Он уже внутрь забрался, теперь ему нас просто снаружи расстрелять не получится.

– Жить хочет, вот и забрался, - буркнул Юлий Бороденко.
– Чем ему там дышать снаружи после такого прыжка через космос, подгузником своим?

– Так я к чему веду, - медик перешёл на лихорадочный шёпот.
– Он там один. Пусть и с винтовкой. Напуган. Воздуха нет. Компрессионка у него точно. Руки трясутся. Жара на борту, а ему даже толком не раздеться. С Васильева ручьём текло.

– Зато у него ружьё, - мрачно сказал Бороденко.

– А у нас?
– тут же откликнулся Степняков.
– У нас одних только пистолетов два!

– Как два?
– не понял бортинженер.
– Местный с одним пришёл!

– А в спускаче!
– напомнил медик.
– Трёхстволка и мачете!

– Да ты охренел!
– яростно прошипел бортинженер. Затем посмотрел на то, с какими напряжёнными фигурами ждут американца оба военных и задумался.

– Пошли!
– толкнул его в бок Степняков.
– Как-то не по душе мне эти пираты двадцатого века!

– А стрелять в него ты сам будешь, Айболит?
– спросил Бороденко.

– Да, - односложно произнёс в ответ медик.
– С потолка.

И демонстративно указал на разноцветные поверхности отсека. Действительно, хотя в невесомости можно было одинаково хорошо (точнее, одинаково плохо) работать под любым углом, станцию изначально красили в три разных цвета - для пола, стен и потолка отдельно. Расположение света, больших предметов, скоб и поручней этому примерно соответствовало. Подсознание гостей станции подстраивалось к этому раскладу ещё в первые минуты на борту - и сохраняло такое восприятие до конца полёта.

– А может получиться, - согласился Бороденко.
– Но что-то мне как-то не по себе.

– Мне тоже, - подтвердил Степняков и первым толкнулся ногами к внутренним отсекам станции.
– А что делать? Ты вот можешь гарантировать, что он тут просто не поубивает всех нафиг, именно потому, что один?

– Не могу, - Бороденко недовольно дёрнул головой и двинулся вслед за медиком.
– Чёрт с тобой!

Военные ухода двух гражданских специалистов так и не заметили. Крышка люка шлюзового отсека наконец пришла в движение. На борт станции окончательно поднялся американский орбитальный инспектор.

Прыжок через космос для него даром не прошёл. Ручное маневровое устройство, внутри станции полностью бесполезное, так и болталось в креплении на груди скафандра. За откинутыми забралом и светофильтром шлема виднелось насквозь мокрое от пота лицо с тёмными провалами глаз. Лётный скафандр изначально кроили под работу полусидя-полулёжа в тесной кабине, поэтому американец в нём ещё и ощутимо сутулился.

За винтовку он цеплялся мёртвой хваткой.

– Руки за голову!
– с жутким акцентом потребовал американец.
– Сдать оружие!