– Это научная станция, - попытался объяснить Виталий Никитин. Понимаете? This is a science station! We have no weapons on board!

– Быстро!
– нервно потребовал его собеседник.
– Или я буду стрелять!

Нервничал он так, что того и гляди и правда мог открыть пальбу. Чего могут натворить в крохотном объёме станции почти в упор винтовочные пули командиру экипажа не хотелось и думать.

Подполковник Васильев посмотрел на закопчённый ствол в руках Шепарда, и медленно начал расстёгивать портупею. Саму кобуру он так и оставил закрытой на все защёлки и герметизирующий клапан. У американца это вопросов не вызвало. Он просто дождался, когда подполковник толкнёт кобуру в его сторону, поймал её за ремень и намотал его на свободную руку.

– Тут были ещё люди!
– заявил он.
– Они должны прийти сюда!

– They are civilians, - в очередной раз попытался урезонить его командир экипажа.
– Гражданский персонал. Не военные!

– Не важно!
– американец понял, что можно больше не мучить скудный запас слов из русско-английского военного разговорника и перешёл на свой родной язык.
– Немедленно зовите их сюда! Без глупостей!

– Юлий, Валентин!
– Никитин понял, что за время напряжённого диалога оба гражданских специалиста действительно куда-то пропали, и недовольно повысил голос.
– Тут американец очень волнуется. Вы бы шли уже сюда, пока он и правда стрелять не стал, а?

– Угу, мы придём, а он стрелять, мля, и начнёт, - буркнул из глубин станции врач.
– Это тебе, военному, легко, а нам под стволом торчать? Вот уж нахер!

Виталий Никитин на какое-то мгновение остался без слов. Чтобы всегда корректный медик в разговоре с ним перешёл едва ли не к мату в нарушение любой субординации, должно было произойти что-то небывалое.

– А оно и произошло!
– оторопело понял Никитин, и решил проблему чисто военным способом.

– Айболит!
– рявкнул он вглубь станции.
– Если ты не прилетишь сюда, закидывая ноги хорошо вперёд ушей, я тебе их сам выдерну и спички вставлю, понял? Оба пулей сюда!

Американец тяжело дышал. В скафандре жара и духота станции неминуемо брали своё. Открытый шлем не помогал. Ствол винтовки слегка покачивался между Васильевым и Никитиным.

– Быстро, - на своём чудовищном русском снова напомнил Шепард.
– Или я стреляю.

– Не надо, - попросил его Никитин.
– Они уже идут.

Действительно, из глубины отсеков слышались приглушённые голоса Бороденко и Степнякова. О чём те говорили, понять не получалось, но оба явно приближались.

– Hello, friend!
– с чудовищным русским акцентом заорал Бороденко, едва показался в отсеке.
– Peace! Tom Sawyer! Mark Twain! Chicken nuggets!

Толкнулся ногами и буквально прыгнул вперёд с ножом в руках.

Командир экипажа на прыжок своего подчинённого среагировать вовремя не успел. Слишком неудачно он цеплялся мыском за скобу в полу. Вполоборота не то, чтобы толкнуться, даже просто собраться для прыжка уже проблема. Васильев находился в не сильно лучшем положении, но сам решение принял чуть ли не мгновенно. Свободной рукой он схватился за плечо Никитина так, что едва не вывернул его из сустава, упёрся в командира станции ногой, и буквально метнул себя вперёд к противнику.

В тесном отсеке сдвоенный выстрел прозвучал оглушительно-громко. Ещё один, и винтовка издала сухой щелчок. Прыжок через космос оставил Шепарда почти без патронов.

Остановить прыжок Васильева и Бороденко пули, разумеется, не смогли, но подполковник обмяк, безвольно ударился о переборку и начал медленно заваливаться назад и вбок. По его футболке стремительно расплывались алые пятна.

Бортинженер проскочил мимо без особого почтения к расстрелянному военному. У него самого из руки частой дробью сыпались мелкие алые капли. Бороденко перебросил нож в здоровую руку и яростно взмахнул им в попытке достать американца. Тот рефлекторно отмахнулся кобурой Васильева и захлестнул ей руку с ножом.

Получилось. Действовать одной рукой бортинженер уже не мог, а теперь потерял и вторую. Шепард без особых затей дал Бороденко приблизиться и резко ударил шлемом в лоб. Ударил настолько сильно, что рассадил бортинженеру кожу. Тот обмяк. Шепард выхватил мачете из безвольной руки, грубо вскрыл им герметичную кобуру и выхватил пистолет как раз вовремя, чтобы наставить его на кинувшегося было к нему командира экипажа.

– Допрыгались, - машинально подумал Никитин.

Грохнуло.

Лицо Шепарда словно провалилось внутрь головы. На таком расстоянии вся дробь из гладкого ствола тридцать второго калибра легла очень кучно - и для флайт-коммандера Шепарда нового выстрела уже не понадобилось. Он конвульсивно содрогнулся, выронил пистолет, и безвольно поплыл к переборке.

– Командир, страхуй, - медик на ходу отдал Никитину трёхстволку и перевязь с патронами, и кинулся за ранеными.

– Не меня, - вытолкнул непослушные слова Бороденко, пока медик торопливо осматривал травмы.
– Его.

– Командир, аптечку!
– мнение пациента Степняков проигнорировал.
– Бегом!

На лице бортинженера пузырилась кровь из ссадины на лбу. Рана зрелищная, но далеко не самая опасная. Медик торопливо осмотрел простреленную руку. Тяжёлая пуля, как и ожидалось, пробила её насквозь. Кость не задела, иначе бы рука висела как у тряпичной куклы, так что Степнякову осталась лишь привычная намертво вбитая рутина обработки раны.