Ниже другим почерком приписано: 'Скучаем по вашим пирогам, мама. И вобще по вам всем'.

Росинта погладила пальцем свое первое ожерелье - золотую цепочку из кошачьих лапок с медальончиком в виде кошачьего глаза с голубым камнем, которое она носила с двух лет до поступления в университет, и закрыла футляр. Этот амулет Бруни заказала после первого побега Рыськи и именно благодаря ему родители всегда знали ее местонахождение. Снять или потерять зачарованную вещь было нельзя. Перед началом учебы мама сама сняла с нее амулет и Рыська обрадовалась оказанному ей высокому доверию, пообещав вести себя 'как девушка'.

Этим утром она нашла на своей подушке большую плоскую шкатулку, обитую голубым бархатом. В шкатулке обнаружился чудесный серебряный гарнитур с аметистами - тонкий легкий ободок и браслет украшали мелкие камни, а длинные серьги - довольно крупные кабошоны.

Нежное серебристо-серое платье дожидалось вечера на манекене рядом с белыми туфельками, кружевные 'взрослые' панталончики, чулки и прочая - в ящике комода.

К балу Рысе ожидаемо помогала одеваться Катарина. Но когда в комнату вошла Туссиана Сузон, стоявшая в одном белье Рысена от изумления открыла рот и раскрыла глаза.

– Что ж, девушка, - задумчиво глядя на беспорядочные рыжие кудряшки, провозгласила Туссиана.
– Посмотрим, что можно сделать с этим безобразием.

За ужином накануне бала Бруни мягко сказала дочери:

– Рысенька, ты не против поехать на бал с герцогиней рю Воронн? Боюсь, мы с папой распугаем всех твоих поклонников.

Про себя же добавила: 'Или привлечем...'

Так и получилось, что на Зимний бал Росинта поехала в сопровождении герцогини. В ярком свете магических огней сверкали драгоценности дам, эполеты офицеров, а также позументы на камзолах штатских, которыми те привлекали внимание наподобие павлинов. Несмотря на все старания, офицеры были в явном фаворе, даже будучи еще молочной спелости. Выпускной курс проникся значимостью своей касты и в основной массе вовсю этим пользовался.

Рысена не видела себя со стороны, хоть, разумеется, долго смотрела в зеркало перед выездом. Уложенные ровной волной не похожие не себя буйные кудри, синие глаза, круглые грудки, робко выглядывающие из выреза, кожа оттенка бледного золота, вполне женская фигура и очень красивое, почти детское, взволнованное лицо манили молодых людей, как Стрему - зажаристый бараний бок. Ее приглашали и юнцы, и молодые люди постарше. Многие, но не Он. Она танцевала, улыбалась, краснела... Через плечо очередного кавалера искала глазами высокую фигуру в черном мундире. Он танцевал то с высокой брюнеткой, то с фигуристой блондинкой, то с красивой шатенкой. О чем-то оживленно разговаривал с окружавшими его барышнями, смеялся с друзьями...

Танец окончился, начался другой. Ее опять пригласили, она почти против воли подала руку, отстраненно кружилась, делала замысловатые па. Пары плыли по кругу, меняли партнеров. После очередной фигуры она подняла глаза и забыла, где она и что делает. Он стоял напротив и держал ее руку. Смущенная до слез Рыська споткнулась на ровном месте. Арден ловко подхватил, обнял, повел по зале. Росинта больше всего хотела, чтобы танец закончился немедленно и не заканчивался никогда. Музыка смолкла, он проводил ее к герцогине и поклонился. Она смотрела на него с такой надеждой, что он еще раз поклонился, дружески улыбнулся и ушел.

– Госпожа Фирона, мне надо ... я пойду, на минуту...
– пролепетала Рыся, убегая.

В дамской комнате, с укором глядя на свое отражение, Рыська украдкой смахнула слезы, больно стукнула обеими кулачками по каменной чаше умывальника. Ей очень хотелось обернуться и сбежать домой. Но, ее хватятся и мама будет волноваться. И потом, рысь с сережками, с браслетом на лапе и при ободке, бегущая по Вишенрогу и лезущая в потайную щель крепостной стены... Рыся хихикнула.

Герцогина рю Воронн ждала ее у входа в бальную залу. Окинула взглядом. Спокойное лицо, покойно опущенные плечи, осанка принцессы крови. Фирона улыбнулась своей далекой молодости.

Глава восьмая, о мелочах жизни.

В доме на Цветочной улице все шло хорошо. Госпожа Нанна привычно вела маленькое хозяйство, Армель нянчилась с детьми. Фелан и Вигвар, как и положено здоровым младенцам одного месяца от роду, будь они оборотни или нет, ели, спали, начинали выводить громкие рулады как раз, когда родители только-только заснули, а сделав это доброе дело, весело дрыгали ногами и гыгыкали.

Когда дети плакали по очереди, Армель вполне справлялась одна. Однако скоро дети поняли, что дуэтом плакать веселее. И тогда уж Армель и Нанна вдвоем качали их на руках, пели песни и баюкали. Чем больше дети качались, тем больше им нравилось. Еще бы! Лежать в самой распрекрасной колыбели и таращиться в потолок, или лежать у мамы или тети на ручках, слушать песни и 'Агу-агушеньки!', да тебя еще носят и качают. Сравненья нет! Поэтому скоро Матушка Нанна стала прихрамывать на левую ногу и завязывать поясницу поясом из собачьей шерсти, Армель спать даже стоя, а Весь носить домой ужин из трактира 'У старого друга'.