Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов
вернуться

Первомайский Леонид Соломонович
Шрифт:

В. П. ГОРЛЕНКО

II
Жил некий человек в краю зеленом — В прекраснейшем из всех краев земных, Писал и мыслил он о днях былых И прах столетий видел обновленным. Солист неоспоримый, прирожденный, Он незаметен был и скромно-тих В нестройном хоре сверстников своих, Как метеор, в пылинки превращенный. Природа столько древностей хранит: Рисунки листьев помнит антрацит, А мел — ракушек древних отпечаток… Ужели наша память так слаба? И век людей редчайших страшно краток, И этим шутят Время и Судьба… 17/VII. 1931

ЧЕРНЫШЕВСКИЙ

Пантелеев, Из восп. прошл. II, 165

Полярный мрак. Косматые зарницы Над пустотой заснеженных равнин. Немеет сердце… Сколько лет один В заледенелых дебрях он томится… Он помнит круг собратьев яснолицый, Высок и смел их молодой почин. Он бьет в набат — борец и гражданин, Зовущий всех ярму не покориться! Суд. Ссылка. Тьма ледовой маеты. Сияньем странным небо раскололось, А тишина мертва, и дни пусты… Вдруг — бубенцы… далеко скрипнул полоз. Но сквозь метель он слышит тот же голос: — Ну что? Сдаешься? Каешься ли ты?.. 23/XII. 1933

СОЗВЕЗДЬЕ ДЕВЫ

Когда в ночи, в душистом светлом мае, Растут хлеба и буйствуют цветы, Как в дни Сатурна, смотрит с высоты Она — пресветло-мудрая, святая, И, мнится, ночь вздыхает, вспоминая О тех веках великой простоты, Когда молчали копья и щиты И диких мерзких войн дремала стая. Но вот блеснула кровь. Звенит труба. Волы согнулись под ярмом раба, И, грешных, нас покинула Астрея. Лишь по весне в далеких небесах Ее венец сияет, не тускнея, И колос мира у нее в руках. 1923

СКОРПИОН

Я помню лето. Светлое село. Волыни щедрой ласковое лоно. Лягушки заливались у затона, С полей медовый запах донесло. А в плесе неба, синем, как стекло, Уже зарделись клешни Скорпиона, И Антарес уже горел бессонно Над далями, откуда что-то шло. Я уезжал и взором астролога Я вопрошал, какая мне дорога В грядущие неведомые дни? И вдруг погасло диво Скорпиона, А друг-Стрелец вознес над далью сонной Свой светлый лук и добрые огни. 7/VI. 1922

БЛИЗНЕЦЫ

(Апрель)

Люблю я тихих сумерек свеченье Апрельское. Чернеющий узор Садов вишневых. Темных нив простор И в лужах — зорь весенних отраженье. Несутся стаи где-то в отдаленье — Их контура не различает взор, Густеет сумрак, и небес шатер Уже мерцает в звездном украшеньи. Взирает Млечный Путь на спящий мир, Блестит Ковша небесного пунктир, И Близнецы на западе сияют, И видит влажный полог темноты, Как на деревьях почки набухают И чутко всходят первые цветы. 12/III. 1933

ВОДОЛЕЙ

(Воспоминание)

Ночное поле. Август. Фаэтон Кряхтит, хромая, будто путник старый, Над горизонтом — яркие Стожары И наклоненный влево Орион. Колодца скрип. Воды и ведер звон. Над желобом — коней почтовых пара. Овраг. Туман, белесый, как отара, И холодок, прогнавший первый сон. А я, малыш, читаю в изумленье Небесной карты пестрое свеченье И в звездоносных россыпях тону. И снова дрема в мягких добрых лапах Качает мир, и неба глубину, И трав росистых сладковатый запах. 30/VIII. 1931

РАЗДУМЬЕ

Таков закон — простой закон распада: Небрежная прическа, впалый рот, И равнодушье рук, и первый лед Усталого безрадостного взгляда. Как неуклонно время листопада Приходит в нашу жизнь из года в год… Земля под снегом медленно уснет, И в иней опушатся ветви сада… О, первые седины тихих дней, Предвестье спада жизненных страстей, Осенних листьев осторожный шелест! Что ж, привыкай, раздумьями томим, Распознавать туманных далей прелесть И улыбаться радостям чужим!.. 25/XII. 1931

СОН СВЯТОСЛАВА

Я видел сон — жемчужин тяжкий град Мне, старому, на сердце насыпали, Мне длинный черный саван надевали И подавали пить дурманный яд. И, напрягая помутневший взгляд, Я еле различал сквозь тьму печали, Что княжий двор стал грудою развалин, Что каркал ворон и свивался гад… Какое горе мне на разум пало, Какая в сердце пенилась Каяла, Какой тоской душа отягчена… Ночь лунная блестит росой студеной, Антенна гнется, как трава-струна, Все ближе горя цокот предрешенный… 20/IV. 1931