Старушка заставила Орфео проглотить несколько зелий, а затем принялась обрабатывать раны.

— Ученику моему спасибо скажи – пробурчала знахарка – он всему, чему я его научила, применил. Он же вас и приволок.

— А мне показалось, что ко мне девушка бежала, — пробормотал Де Лука.

Старушка крепко ругнулась и затянула последнюю повязку.

— Прячется он, — недовольно произнесла знахарка, — и ходит потому в женском платье.

— За что же его ищут, раз такие меры потребовались?

— Бродяжка он, — старушка перешла к Хардебу и принялась за его раны. — Свалил какой-то богатей на него вину за смерти людские, вот его и ищут. Наверное, уже перестали, но пару зим он и не подумает в мужское переодеваться. А там, время своё дело сделает. Лицо изменится, сам он вырастет, и уже никто ничего не узнает.

— Понятно, — Орфео отвернулся, чтобы не видеть ран Хардеба, истекавших гноем.

— Нос воротишь, — знахарка фыркнула, выдавливая желтовато-белую жижу из ран, — а, ведь, они не одну декаду будут очищаться. На ноги я его поставлю, но раны останутся, и тебе придётся их чистить. Потому, повернись и смотри, как это делается. Чем чаще будешь обрабатывать, тем легче ему будет. Ты-то совсем скоро поправишься.

Орфео преодолел брезгливость и повернулся к старушке, которая ловко обрабатывала уже чистую рану. Руки её были вымазаны зельем, да и передник уже испачкался, но она не обращала на это внимания, продолжая свою работу.

Вот она перешла к ранам на груди, и стихийник с трудом сглотнул. Чем бы ни была та тварь, ногти она не чистила не одно стозимье.

— Запоминай, обормот, — произнесла старушка, показывая Орфео склянки. — Вот это, зелёное — первым, затем — фиолетовое, синее – последним. Запомнил?

Орфео кивнул и опустил веки. Безумно хотелось спать, тело не чувствовалось, а мысли спутались.

Перед тем, как погрузится в сонное царство, маг почувствовал, как на нём поправляют одеяло.

– Спи, касатик. Набирайся сил.

Вэйда с трудом разогнулась и, вздохнув, покачала головой. Через декаду прыгать будут, но вот старший отсёк себе половину срока жизни. Слишком много сил потратил на борьбу.

Знахарка покинула комнату и направилась к печи. Скоро рассвет, а есть нечего. Пора приступать к готовке.

Вирий с тоской смотрел на свой завтрак. Жидкая похлебка из каких-то бобов и кусок чёрного хлеба. В кружке — мутная жижа, отдалённо напоминающая заваренные травы.

Покосившись на стол Верховного и его жрецов, послушник сглотнул слюну.

Нежное мясо, аромат которого не мог заглушить никакой другой запах. Свежие овощи яркими пятнами лежали на серебряных блюдах. В кубках явно плескалось вино.

Всё это полагалось верховным, а простые послушники с фанатичным блеском в глазах хлебали баланду, от которой отказывались даже бродячие собаки.

Вирий заставил себя приступить к завтраку, но не смог съесть и половины.

Голова закружилась и он, отставив тарелку, закрыл лицо руками. Амулет, данный Хельгеном, нагрелся, почти обжигая палец.

В следующую секунду послушник как можно тише и незаметее поднялся и удалился из обеденного зала, стараясь не спешить. Внутри клокотал гнев на Верховных, которые посмели удерживать людей с помощью зелий.

========== Глава восемнадцатая ==========

ОСТОРОЖНО! ГЕТ!

Орфео уже почти полностью оправился после битвы с нежитью. Конечно, название “не мёртвый” было бы чуть правильнее, но “нежить” подходило больше.

Стихийник много времени проводил в большой горнице вместе с Кайсеком, впитывая учения знахарки и удивляясь её возможностям. Оказалось, старушка несла древнюю мудрость, которой не доставало менторам академии. Даже о сером мире она говорила так, будто это и не было запрещённой темой. А ведь большинство менторов избегало рассказов об этом, да и книги о магии смерти были спрятаны подальше от глаз любопытных учеников.

Кайсек воспринимался как младший брат, несколько неуклюжий из-за женского сарафана, но, в то же время, родной. Когда они сидели у открытого окна и читали одну из рукописей знахарки, то младший парень устраивался на полу, облокачиваясь спиной о колени Орфео. Де Лука, сам того не замечая, запускал пальцы в его волосы, ероша их и наслаждаясь близостью почти незнакомого подростка.

Хардеб, который, пусть ещё не полностью оправился, но уже не лежал в кровати, ненавидел эти посиделки. В глазах вспыхивала злость, и он едва сдерживался, чтобы не быть грубым. Зачатую знахарка насильно опаивала его успокаивающими отварами, чтобы не натворил глупостей.

Стихийник вновь поймал себя на том, что ерошит волосы Кайсека и спешно убрал руку.

— Что-то случилось? — парень поднял голову и взглянул в глаза Орфео.

— Никак не могу понять, почему так быстро подпустил тебя к себе, — тихо произнёс маг. — Это не любовные чувства, не дружеские, а больше похожие на…