–  Грейдер психанет, когда узнает, что столько народа опоздало.

Каждую минуту старпом Морган выходил в коридор и выкрикивал одну из фамилий, только что объявленных по радио. По большей части никто не отзывался.

–  Гаррисон!
– завопил он.

Гаррисон вошел в навигаторскую с недоуменным выражением на лице.

Его превосходительство расхаживал взад и вперед, бормоча в свои подбородки: «Всего пять дней, а разложение уже началось». Резко повернувшись к вошедшему Гаррисону, он выпалил:

–  А, это вы, сударь! Давно вернулись из увольнения?

–  Позапрошлым вечером, сэр.

–  Досрочно, не так ли? Это интересно. Прокололи шину?

–  Никак нет, сэр. Я велосипед не брал.

–  Тоже неплохо. Если бы вы его взяли, вы были бы уже за тысячу миль отсюда.

–  Почему, сэр?

–  Почему? Он меня спрашивает, почему? Да я именно это и хочу знать - почему? Вы в городе были один или с кем-нибудь?

–  С сержантом Глидом, сэр.

–  Вызвать его, - приказал посол.

Морган послушно открыл дверь и позвал:

–  Глид! Глид!

Ответа не последовало. Он попробовал еще раз, но безрезультатно. Потом опять вызвал Глида по радио. Сержант Глид исчез.

–  Он отметился, когда возвращался?

Капитан Грейдер сверился с лежащим перед ним списком.

–  Вернулся на двадцать четыре часа раньше срока. Это двойное преступление.

Морган вернулся в навигаторскую.

–  Ваше превосходительство, один из десантников видел сержанта Глида в городе совсем недавно.

–  Вызвать этого солдата.
– Его превосходительство повернулся к Гаррисону.
– А вы стойте, где стоите, и постарайтесь не хлопать своими чертовыми ушами. Я с вами еще не кончил.

Вошел испуганный таким обилием начальства солдат и вытянулся по стойке «смирно».

–  Что вам известно о сержанте Глиде?
– потребовал посол.

Солдат облизал губы, явно сожалея, что вообще ляпнул о встрече с Глидом.

–  В общем, ваше благородие, я…

–  Называйте меня «сэр».

–  Есть, сэр. Я пошел в увольнение со второй группой рано утром, но через пару часов решил вернуться, потому что брюхо схватило. На обратном пути я встретил сержанта Глида и с ним разговаривал.

–  Где? Когда?

–  В городе, сэр. Он сидел в одной из этих ихних междугородных колымаг. Мне это сразу показалось странным.

–  Он вам что-нибудь говорил?

–  Немного, сэр. Он был в возбужденном состоянии. Кто-то ему что-то сказал о молодой вдове, которой трудно управиться с участком в двести акров. Он решил поехать посмотреть.

–  Ваш человек, - сказал посол полковнику Шелтону.
– Вроде бы дисциплинированный, с выслугой лет, тремя нашивками, с пенсией на носу.
– Он снова повернулся к солдату.
– Глид сказал, куда именно он едет?

–  Никак нет, сэр. Я спрашивал, но он только усмехнулся и сказал: «Зассд».

–  Хорошо, можете идти.
– Его превосходительство возобновил разговор с Гаррисоном: - Вы были в первой группе?

–  Так точно, сэр.

–  Позвольте вам сообщить кое-что, сударь. Из четырехсот двадцати человек вернулись только двести. Сорок из них в различных стадиях алкогольного опьянения. Десять сидят в карцере и вопят: «Нет, и точка!» Без сомнения, они будут орать, пока не протрезвеют!

Он уставился на Гаррисона так, как будто эта достойная личность была виновата в происходящем, затем продолжал:

–  В этом есть что-то парадоксальное. Пьяных я могу понять. Всегда найдутся несколько человек, которые, сойдя с корабля, первым делом налижутся в стельку. Но из двух сотен, соизволивших вернуться, почти половина вернулась раньше времени, как и вы. И все давали примерно одинаковые объяснения: местные относились к ним недружелюбно, игнорировали их.

Гаррисон ничего не сказал.

–  Итак, налицо две крайности. Одни с отвращением возвращаются на корабль, а другие находят туземный городок настолько гостеприимным, что набираются до бровей какой-то дрянью, именуемой двойным дисом, или дезертируют совершенно трезвыми. Есть же какое-то объяснение всему этому? Вот вы были в городе два раза. Что вы можете сказать?

Гаррисон осторожно ответил:

–  Все зависит от того, признают они нас или нет. А также от гого, на какого ганда вы наткнетесь: есть такие, которые попытаются обратить вас в свою веру вместо того, чтобы игнорировать. Многих наших выдает униформа.

–  У них что, аллергия к униформам?

–  Более или менее, сэр.

–  А почему?

–  Не могу сказать точно, сэр. Я о них не так уж много знаю. Думаю, потому, что униформа у них ассоциируется с тем режимом на Терре, от которого бежали их предки.