–  На нашей планете земля принадлежит тем, кто ее обрабатывает. Пока человек продолжает на ней работать, никто не оспаривает его права на этот участок. Все, что тебе нужно, - найти свободный участок, а их здесь сколько хочешь, и начать работать на нем. С этой минуты он твой. Как только ты перестанешь на нем работать и покинешь его, он принадлежит кому угодно.

–  Святые метеоры.
– Глид уставился на него неверящим взглядом.

–  Более того, если тебе повезет, можешь наткнуться на брошенную ферму, которую оставили из-за болезни, смерти или желания перебраться куда-нибудь, где подвернулось что-то поинтереснее. В таком случае тебе достанется готовая ферма с сараями, коровниками и всем хозяйством.

–  А что я буду должен предыдущему владельцу?

–  Ничего. Ни единого оба. С какой стати? Если он ушел оттуда, то он рассчитывает на что-то лучшее. Не может же он пользоваться выгодами и от одного и от другого.

–  Бессмыслица какая-то. Где-то здесь ловушка. Кому-то мне придется выкладывать на бочку либо деньги, либо кучу обов.

–  Несомненно. Ты заводишь ферму. Соседи помогают тебе построить дом. Это накладывает на тебя солидные обы. Будешь, к примеру, два года снабжать плотника и его семью продуктами с фермы и погасишь об. А потом будешь поставлять ему продукты еще два года и тем самым будешь иметь об на него. И так со всеми остальными.

–  Но не всем же нужны сельскохозяйственные продукты.

–  Ну и что? Вот, к примеру, жестянщик сделал для тебя маслобойную. Продукты ему не нужны. Его жена и трое дочерей на диете, и одна только мысль о еде приводит их в ужас. Но у него есть портной или сапожник, которые имеют на него обы. Он переводит эти обы на тебя. Поставляя продукты портному или сапожнику, ты погасишь об жестянщику. И все довольны.

Насупившись, Глид разжевывал услышанное.

–  Ты меня подстрекаешь. Не следовало бы делать этого. Попытка подстрекательства к дезертирству является на Терре уголовным преступлением и сурово наказывается.

–  Так то на Терре, - сказал Сет презрительно.

–  Все, что вам надо сделать, - мило и убедительно вставила Илисса, - это объяснить себе, что пора возвращаться на корабль, что это ваш долг, что ни на корабле, ни на Терре без вас не обойдутся.
– Она поправила кудряшку.
– А потом стать свободной личностью и сказать: «Нет, и точка!».

–  С меня за это с живого шкуру спустят. Под личным руководством Бидворси.

–  Вряд ли, - усомнился Сет.
– Этот Бидворси, который мне кажется человеком отнюдь не жизнерадостным, находится в таком же положении, как и ты, и все остальные: на распутье. Рано или поздно он либо во всю прыть уберется отсюда, либо будет в своем грузовичке доставлять тебе на ферму молоко, потому что в глубине души ему всегда хотелось заниматься именно этим.

–  Ты его не знаешь, - хмуро буркнул Глид.
– У него вместо сердца кусок ржавого железа

–  Занятно, - взглянул на него Гаррисон, - я всегда думал то же самое о тебе, вплоть до сегодняшнего дня.

–  Я сейчас не на службе, - ответил Глид, как будто такой ответ все объяснял.

Он встал и сжал челюсти.

–  Но я возвращаюсь на корабль. Прямо сейчас.

–  У тебя увольнение до завтрашнего вечера, - запротестовал Гаррисон.

–  Возможно. Но я вернусь сейчас.

Илисса открыла рот, но тут же закрыла, потому что Сет толкнул ее. Они сидели молча и смотрели, как Глид выходил за дверь решительной походкой.

–  Это хороший знак, - сказал Сет со странной уверенностью в голосе.
– Задели его за живое.
– Потом повернутся к Гаррисону.
– А у тебя какое главное желание в жизни?

–  Спасибо за еду.
– Гаррисон, явно обеспокоенный, поднялся со стула.
– Постараюсь догнать его. Если он пошел на корабль, мне, пожалуй, тоже лучше вернуться.

Опять Сет остановил Илиссу. Оба хранили молчание, пока Гаррисон выходил на улицу, аккуратно затворяя за собой дверь.

–  Бараны, - сказала непонятно чем опечаленная Илисса - Один за другим, ну прямо стадо баранов.

–  Нет, - возразил Сет, - это люди, движимые теми же мыслями и чувствами, что и наши предки, которые баранами отнюдь не были.
– Повернувшись в кресле, он крикнул Мэтту: - Принеси нам два шемака!
– Потом сказал Илиссе: - Сдается мне, что этому кораблю не поздоровится, если он здесь задержится.

Динамик внутренней сигнализации рявкнул:

–  Гаррисон, Глид, Грегори… - и так далее в алфавитном порядке.

В коридорах и на палубах разговаривали между собой вернувшиеся из увольнения.

–  Ни единого слова ни от кого не добьешься, кроме «зассд». Просто осточертело!

–  Надо было разделиться, как мы. Там, в цирке, на окраине никто про нас и знать не знал. Я просто вошел и сел.

–  Слышал про Майка? Он починил крышу, взял в уплату бутылку двойною диса и нажрался. Был в полной отключке, когда его нашли. Пришлось тащить его обратно на себе.

–  Везет же некоторым. А нас отовсюду гнали.

–  Так я ж и говорю, что надо было разделиться.

–  Половина увольнения, наверное, все еще валяется по канавам.