— Даже не знаю, что я здесь делаю, — говорит он низким, грубым голосом.

— Ты здесь для того, чтобы трахнуть меня.

Его гримаса на мгновение заставляет меня запаниковать. Я сказала что-то не то? Что, если он уйдет? Я сажусь, скольжу руками по его торсу.

— Перестань так много думать. У меня из-за тебя уже голова болит.

— Прости. — Его пальцы зарываются в мои волосы, теребят пряди и с силой сжимают их на затылке. — Просто не могу перестать думать о том, что преподаватель не должен спать со студенткой.

— Мы больше, чем преподаватель и студентка. — Ведь то, что между нами, что-то да означает? — Мы уже взрослые люди, Рансом. Неужели ты в самом деле думаешь, что нас накажут за влечение друг к другу?

— За наше поведение — да. Определенно.

Но, несмотря на свои слова, Рансом наклоняется, обратно вжимая меня в матрас, и целует мою налитую грудь. Даже если его и заботит соблюдение правил, он, разумеется, не демонстрирует это.

Сжимая его плечи, я упиваюсь им, его прикосновениями. Сколько же времени прошло.

— Тогда нам стоит приложить максимум усилий, чтобы никто не узнал.

Рычание вырывается из горла Рансома, и в порыве нахлынувших чувств он набрасывается на мой рот грубым поцелуем. Наши руки начинают отчаянно двигаться, пока мы пытаемся избавиться от остатков одежды, разделяющей нас. Рансом так же нетерпелив, как и я, однако ему удается обуздать свой пыл.

Двигаясь вниз по моему телу, он покусывает мою кожу, а потом успокаивающие лижет после каждого укуса. Я ошарашено смотрю вниз, когда его широкие плечи оказываются под моими ногами. Наклонившись, чтобы запустить пальцы в его волосы, я учащенно дышу, дожидаясь его следующего хода. Это еще одна вещь, которую он прежде не делал так долго. В последний раз, когда я спросила, он пробормотал что-то о том, что слишком жаждет войти в меня, и на этом все закончилось.

И теперь, видя его там, пристально наблюдающим за каждым моим движением, я могу едва дышать. Когда он впивается в меня ртом, моя голова падает на одеяла и порочный стон срывается с уст. Он кружит языком вокруг моего клитора, а затем жадно впивается в мою киску. Он продолжает движения кончиком языка, словно вырисовывая узор от клитора к киске, лаская, кружась, дразня, словно пробуя меня на вкус. Такого я еще никогда не испытывала. Это мучительный танец, заставляющий все мои мышцы содрогаться до тех пор, пока это не становится настолько сильным, что я не могу ответить наверняка, собираюсь кончить или же уже кончила.

Когда его прикосновения становятся настолько мучительными, что я не в силах их вынести, я отталкиваю его голову. Смеясь, он поднимается, вытирая влажный рот.

— В чем дело, детка?

Мои мышцы настолько расслаблены, что у меня нет силы поднять руку, чтобы ударить его. Обвив ногами его мощные бедра, я открываюсь ему.

— Заткнись и трахни меня.

Откинувшись назад, он берет презерватив, лежащий на одеяле. Я даже не заметила, когда он положил его туда. Надев его, он придвигается, нависая надо мной, напрягая при этом мышцы бедер. Его член огромен и тверд, когда он медленно входит, растягивая меня.

— Да, Рансом. Как же хорошо, — задыхаясь, стону я, когда он заполняет меня полностью.

— Как и мне, Джозефин. Ощущения невероятны. — Он закрывает глаза и стонет, вонзаясь в меня. Медленным, размеренным темпом, так не похожим на темп, с которым мы обычно занимаемся сексом. Сегодня Рансом не спешит, я чувствую это. Я чувствую все. Это не просто секс. Сегодня мы занимаемся любовью.

Просунув руку мне под коленку, он разводит мои ноги еще шире в стороны, откуда нет пути назад. Его таз трется о мой клитор, и я кончаю, разбиваясь на частицы, кусок за кусочком, когда оргазм медленно сокрушает меня, словно волны океана, рвущиеся на берег... медленно, но с неожиданной силой. Не было строптивости и стыдливости. Я даже не прилагала никаких усилий, но до сих пор чувствую себя сокрушенной.

Это самое искреннее из чувств, когда-либо испытанных мною.

Притягивая его ближе, я чувствую, как мышцы Рансома напрягаются под моими руками, когда он гонится вслед своему желанию. Моя грудь раскачивается из стороны в сторону, а голова удается о спинку кровати, когда он, слегка приподнявшись, начинает двигаться быстрее.

Я наблюдаю, как его лицо искажается, а на шее отчетливо выступают вены. Бедрами он делает последний толчок и молча застывает на месте, прикусывая зубами губы до тех пор, пока из них не вырывается мучительный стон, а затем сверху наваливается на меня.

Грудью я чувствую, как колотится его сердце, когда он пытается перевести дух. Одной рукой я поглаживаю Рансома по спине, другой прижимаю его голову к моей груди. В этот момент, когда нет ничего, кроме мягких звуков нашего учащенного дыхания, я ощущаю умиротворение. Никогда не испытывала его раньше и понятия не имею, что с ним делать. Но это... приятно.

Ощущение разрушается, когда Рансом скатывается с меня, в моей груди вновь начинает воцаряться пустота. Но она быстро заполняется снова, когда он увлекает меня за собой. Лежа на спине, Рансом укладывает меня рядом с собой и перекидывает мою руку через свою грудь. Моя нога движется вверх, чтобы переплестись с его ногой, и когда мы сплетаемся друг с другом, моя грудь разрывается от чувств, назвать которые я не в силах.