? Милорд... я не желаю больше продолжать этот разговор. Прошу меня извинить, ? раздавленная, опустошенная увиденным, принцесса даже не пыталась протестовать, решив отступить. И пусть Вейдер думает, что хочет...

Вылетев из отцовского кабинета, Лея добежала к лифтам, и, едва дождавшись пока закроются тяжелые створки, плюхнулась на холодный пол, не заботясь ни о платье, ни о том, что подумают о ней дежурные техники.

Принцессу душила обида. Она позволила себе выплакаться в месте, где её никто не увидит и, тем более, не будет расспрашивать что же произошло.

Размазывая злые слезы, Лея ненавидела ситха за его чувствительность к Силе, за бесстрастную логическую способность к анализу, за излишнюю бесцеремонность в общении. Разве мог он, даже со всеми своими ситхскими замашками, понять всё то, что на самом деле творилось в её душе?

Лея и сама до конца не понимала, впервые ощутив отвращение к себе самой, сидя в отцовском кабинете. Неужели человек способен испытывать столько эмоций одновременно?

Чувство потери, ведь она действительно любила Хана, независимо от того, кем он был. И чувство облегчения, от которого захотелось завыть в этом проклятом лифте.

Как будто две совершенно разные Леи соединились в одну, став чистым противоречием. Разум и сердце. Политик и женщина. Вейдер не прав, сравнивая её с матерью, ведь принцесса выбрала семью по крови, тогда как Амидала сознательно лишила детей матери. Не захотела жить, зная, что муж перешел на Тёмную Сторону Силы. Засомневалась в способности вернуть его обратно, вырвать из лап Палпатина.

А что бы сделала сама Лея, если бы ей не посчастливилось оказаться на месте матери? Боролась, или приняла поражение? Принцесса лишь покачала головой, вытирая со щек вновь полившиеся слезы. Слишком сложный вопрос...

Она даже не задумывалась, что делать с Ханом, пока отец не поставил дочь перед фактом. Да и потом... если бы муж выжил в сражении, связь между ними была бы потеряна, ведь Соло вряд ли смог бы переступить через свою личную ненависть к Вейдеру. И едва ли заверения Леи о целесообразности нового государства переубедили бы его.

Теперь Хан мертв, и ей незачем больше искать выход. Как и думать над непростым решением матери. Правильно истолковать его смогла бы только сама Амидала, а никак не Лея, даже в кошмарном сне не представляющая всю глубину материнской трагедии.

Хотя за Наберри некому было решать, а за неё, возможно сам того не желая, решил Вейдер. И, как не тяжело это признать, сделал так не впервые, ненавязчиво помогая выбраться с собственноручно вырытых Леей ям. Наверное, именно так должны вести себя родители ? ненавязчиво. Так, чтобы их строптивые дети со временем поняли и, главное, осознали свои ошибки.

***

В медцентр Вейдер смог попасть только через двое суток после сражения. Из-за многочисленных проблем и наполовину разгромленного флота не было никакой возможности раньше поговорить с Эни, которая, вопреки безнадежным прогнозам, всё же пришла в себя.

Адмирал Пиетт, тот и вовсе избегал посещать жену. Ситх ощущал, что Фирмус просто боится приблизиться к ней теперь, когда Эни в сознании. Ему казалось, что жена станет упрекать его за смерть сына, недостаточную охрану челнока и за то, что её так долго искали. Больше всего Пиетта страшил разговор о её нынешнем состоянии.

Вайхол по комлинку заверял его, что супруга не проявляет признаков истерики, Пиетт почему-то не был готов разделить с Эни горе, предпочитая вариться в собственном соку.

Поэтому ситх решил пока проведать помощницу один, а уже после, в зависимости от ситуации, решать ? приказывать адмиралу повидаться с женой или нет. Вейдер считал себя плохим утешителем, ему стоило встретиться с Хелл до выписки, чтобы понять чувствует ли она Силу, или мидихлорианы, как показал последний отчет, выполнив целительскую функцию, действительно погибли.

Когда он вошел в палату, Эни лежала неподвижно, глаза её были закрыты. Она не спала, так как на кардиомониторе мгновенно отобразилось участившееся дыхание пациентки.

? Эни, ? в медленно открывшихся зеленых глазах отражалось безразличие, и Вейдер мысленно выругался. Он понятия не имел что нужно говорить в подобных ситуациях. ? Как ты?

Прежде чем ответить, помощница помассировала левый висок, на несколько секунд вытащив из-под одеяла правую руку, которая показалась главкому белее больничной постели.

? Приемлемо.

Всего одно слово, произнесенное хриплым и непривычно тихим голосом. Как будто из него убрали все звонкие нотки, что так нравились ему раньше. "Безжизненный", ? единственное сравнение, которое пришло на ум Вейдеру, и он непроизвольно разозлился.