У эшафота народу набралось неожиданно много. Пришли даже из дальних деревень и жители леса, члены семей тех, кто служит в Замке. Угрюмо, не поднимая глаз, оцеплением стояли Черные волки. У Позорного столба, привязанной, стояла Хельга. Казалось, она не верила в происходящее. Я поднялся и встал рядом.

– Я - Далт, Великий Координатор Миров. И Страж Королевы Эстер, моей Госпожи. Но многие из вас знают меня с того времени, когда я был просто Далтом, мальчишкой из харчевни, которого то ли даром, то ли проклятием привезли в подарок Госпоже. Я никогда не был ни образцом чести, ни примерного поведения. Во многом то, что происходит сейчас, то что я допустил, это моя вина. Я признаю это. Так же возможно, что мое доброе отношение было принято за слабость. Прошу простить, если ввел вас в заблуждение. Но есть грань, переступив которую обратной дороги нет. Коварство, подлость, предательство не лечатся ни плетьми, ни застенками, - я сглотнул, пытаясь слюной смазать пересохшее горло.

Я не раз сам принимал наказания, отвечая за свои поступки, но никогда не был "по другую сторону". Сейчас я чувствовал себя виноватым сразу перед двумя женщинами, пусть моя вина и косвенна, легче мне не было.

Я собрался с духом и продолжил:

– Все мы, кто живет в Замке и служит Госпоже, существуем для нее и во имя её. Каждый, кто так не считает, должен покинуть пределы Замка до захода солнца. Я - Далт, Страж Госпожи. Если бы я был просто Далтом, я бы посмеялся над происшедшим. Но отравить Великого Координатора Миров - это поставить под удар нашу победу в войне, а она далась нам нелегко. А отравить Стража, это поставить под удар жизнь Госпожи.

– В штате Замка нет палача, это так.
– эта часть моей речи давалась труднее, но ее надо было произнести предельно точно, чтобы собравшиеся понимали всю суть происходящего и то, что через несколько минут последует за словами, воспринималось именно законной карой, а не убийством по прихоти Властителя - За все время правления Рода моей госпожи видать надобности не было. Но у Госпожи есть я. И мое право уничтожать любого, кто просто посмеет поднять глаза на мою Госпожу без её прямого приказа. Я повторяю, любой, не согласный, может покинуть Замок до захода солнца.

Я повернулся к Хельге, встретил её взгляд. Она словно не верила в происходящее. А я, пожалуй, только сейчас понял, на что пошла моя Госпожа тогда, закрыв меня собой от всего мира. А ведь я был всего навсего маленьким пажом из её воспоминаний. Воистину, любовь - единственное чувство, которое не терпит ни прошлого, ни будущего времени.

Кто бы что не говорил, невозможно любить двух женщин одновременно, сразу. Ты любишь не их, а себя. А любишь ли хоть одну? Ответь себе сам, и постарайся ответить честно. Лгать себе смысла нет. Любил ли я Хельгу? Да. Нет. Не знаю. Именно в этой последовательности. В начале она была приветом из дома, единственного дома, что я признавал и куда мечтал вернуться. Когда понял, что не безразличен госпоже, и что для неё я не просто один из пажей, а Далт. И ей не важно откуда я и что там со мной делали. Ко мне пришла любовь и для меня это означало конец одиночеству, в котором я жил всю свою жизнь, с рождения. Пусть для кого-то верность была лишь понятием, но для меня в ней заключалось и судьба, и жизнь.

Просто так сложились обстоятельства, что я был несколько необъективен в важности понятия верности тела. Оно слишком рано начало служить не только мне, и ко времени встречи с госпожой я свыкся с этим и не видел в этом проблемы. Я выживал, как умел. А потом и госпожа приняла меня, не заостряя внимания на этом эпизоде. И я не остановился, просто не понял, что надо было. Личная преданность и верность, я не понимал, что это одно и то же. Я думал иначе - разве так важно тело, если я отдал госпоже Душу и сердце. Моя жизнь и та принадлежит ей. Вообще все, что во мне есть доброго и светлого, принадлежит ей. Только состою я не из добродетелей, не ангел я, ни разу.

Вот и получилось, что не существует правильного или неправильного выбора. А есть выбор и его последствия.

– Эта девушка будет казнена мной, тело сожжено, а прах предан бегущей воде. Её имя вычеркнуто из книг клана, но пусть клан помнит, что бывает за измену. Это справедливо?

Я медленно обвел глазами первые ряды, встречаясь глазами с желтыми, горящими глазами членов клана Черных волков. Шаг вперед сделал Глава клана Тирт и его Волчица, Герда.

– Это справедливо, Господин. Это справедливо, и мы принимаем кару.

Я кивнул, развернулся и шагнул к Хель. Она забилась в путах.

– Ты не можешь так со мной поступить! Далт, я же люблю тебя.

– Давным-давно я предупредил тебя, что сверну тебе шею, если ты побеспокоишь Госпожу. Ты не захотела услышать - вынужденно напомнил я.

– Я хотела, чтобы мы были семьей, хотела родить тебе детей - растерянно, торопливо проговорила Хель.

– Я спас тебе жизнь, Госпожа сделала экономкой Замка, и мы оба доверяли тебе. Ты подлая, маленькая, коварная дрянь, Хель. Такие как ты не должны размножаться. Я шагнул ближе и взял её за горло...

Спрыгнув с помоста, я обтер руки влажной тканью, которую мне подал Глава Черных волков. И швырнул её в разгорающийся костер за спиной.

– Герда!
– рыкнул я не хуже волка, хватит, поиграли в доброго хозяина, безнаказанность развращает.

Там, на эшафоте я казнил не только Хельгу. Я казнил ту часть себя, в которой еще что-то осталось от подстилки из харчевни, как я часто именовал себя, пусть и мысленно. Я не понимал, что не закрывая дверь в собственное прошлое, я, тем самым, даю себе поблажку, слабину, жалею себя и этим делаю уязвимым. И ладно бы, только себя, любимого, а и Госпожу. Если бесконечно бередить рану она не только не заживает, она может разрастись, а ты, сделав из себя больного, уже требуешь сочувствия и помощи. Больной господин, это неуверенный в себе господин. Слабый, зависимый от слуг. Этакий подарок судьбы этим самым слугам. Окружающие остро чувствуют твою неуверенность в праве отдавать приказы. Ведь ты словно внутренне извиняешься, словно заискиваешь, делаешь себя зависимым и от кого? От собственной дури! Ведь реально ты здоров, как бык! Мне было стыдно за себя. Что бы я не пережил раньше, только мне самому решать, что возьму с собой в завтра и это станет моим личным опытом, а что можно и позабыть за ненадобностью. И каким быть моему завтра и мне в нем, тоже решу сам...