Лев был взбешен. Да как можно терпеть такой срам?! Младший брат заимел громадную власть, стал, почитай, королем целой страны, а он, большак, довольствуется одним городишком.

Бешенство Льва несколько поубавилось, когда до него дошла весть о кончине Шварна. Он надеялся, что инок Воишелк передаст ему Литву, но этого не произошло. Воишелк вернулся на престол и заключил с Русью мир.

Лев вновь пришел в ярость. Теперь в Литву полезут русские князья, улестят Воишелка, перейдут к нему на службу и получат от него литовские города. На черта нужен такой мир. Уж лучше бы Воишелк воевал Русь и отдавал завоеванные земли старшему сыну Даниила Галицкого.

Лев Даниилович чрезвычайно любил власть. Собственное честолюбие было куда важнее судьбы родины. Он, женатый на дочери венгерского короля Белы Четвертого, мечтал не только стать великим князем Галицко-Волынской Руси, но и владетелем Литвы. (Был же Шварн ее наместником!). Однако этот угровский инок, поклявшийся всю жизнь служить одному Богу, разрушил все его тщеславные помыслы.

Лев Даниилович возненавидел Воишелка. Этот «волк в овечьей шкуре» должен уйти с его пути. Надо принять все силы, чтобы король Литвы вновь убрался в свою обитель. Он много лет прожил монахом, пусть и сейчас удаляется в свою келью. Надо поговорить с дядей Васильком Романовичем, кой пользуется благосклонностью Воишелка. Не зря тот, проживая в обители, говорил:

«Вот подле меня сын мой Шварн, а там господин мой, отец князь Василько, буду ими утешаться».

Не зря Воишелк называл Василька своим «господином»: Василько Романович помог своим войском утвердиться Воишелку в Литве. Такое не забывается. Лев слишком хорошо знал своего дядю. Тот, как брат Даниила Галицкого, участвовал почти во всех его битвах и был в чести, как отважный полководец. Именно Василько спас Холм — любимый город Даниила, где он был позднее и похоронен.

А случилось это в 1261 году. Один из самых верных и даровитых сподвижников хана Батыя, постаревший Бурундуй, прислал к Даниилу Галицкому своих послов, кои сказали:

— Если ты, князь Даниил, хочешь жить в мире с Золотой Ордой, то встреть с честью Бурундуя, а если не встретишь, будешь ему враг.

Даниил понимал, что его поездка к Бурундую может окончиться его гибелью. Ордынский полководец не забудет, как он бил татарские полки. Он еще несколько лет назад не отказался от мысли сопротивления ордынцам: укреплял города и не позволял баскакам утверждаться в днестровских низовьях. Ближайшим соседом Даниила в Приднестровье был баскак Куремса. В 1257 году князь выступил против него, разбил его войска и «побрал все русские города, непосредственно от Куремсы зависящие».

Через два года Куремса оправился, пополнил свои отряды и появился у Владимира Волынского, но был отбит жителями города. Тогда разгневанный баскак пошел на Луцк, и принялся кидать на стены крепости огромные камни из камнеметных орудий. Но сильный ветер, продолжавшийся несколько дней, относил от города все каменья, бросаемые татарами из машин. Пойти же на осаду крепости Куремса не решился.

В 1261 году Бурундуй во второй раз прислал к Даниилу своих послов, требуя, чтобы великий князь приехал в его шатер, иначе Бурундуй двинет свои тумены на Галицко-Волынскую Русь.

На совете Василько Романович заявил:

— Все мы знаем, брат, что ехать тебе к Бурундую нельзя. Ты погибнешь. Я поеду вместо тебя, возьму с собой племянника Льва и холмского владыку Ивана. (На Руси уже знали, что татары питают слабость к служителям всех религий). Авось, Бог не оставит нас в своей милости.

Василька Романовича поддержали все дружинники Даниила.

Лев отправился к ставке Бурундуя с гнетущим настроением. Встреча с ордынским полководцем ничего хорошего не предвещала. Так и вышло.

Бурундуй встретил посланников Даниила такой отборной бранью, «что владыка Иван стоял ни жив, ни мертв от страха».

Наконец жестокий военачальник сказал князю Васильку:

— Если хочешь, чтобы я тебя не кинул голодным псам, то испепели Холм. Мне противен излюбленный город твоего великого князя. Да и ты, Василий, как мне известно, особо почитаешь город брата. Преврати его в головешки, а всех защитников — урусов уничтожь. Даже младенцев не щади.

Василий Романович поник, а затем, после непродолжительного раздумья, молвил:

— Твоя воля священна, Бурундуй.

Острые, желтые глаза уперлись в Льва Данииловича.

— А ты, сын шакала, разметай мне города Данилов, Истожек и Львов.

— Я исполню любой твой приказ, — послушно произнес Лев. — Но мне нужны твои воины.

— Золотая Орда богата защитниками ислама. Ты получишь моих храбрых багатуров.

Владыку же Ивана отправили к Даниилу «с вестию о гневе Бурундуя».

В тот же день, возглавив татарские тумены, Лев Даниилович поспешно ринулся разрушать города своего родного княжества, и делал это с таким рвением, как будто уничтожал города самых злейших врагов. Даже Бурундуй похвалил: