Лиз безуспешно боролась с узлом на поясе. Какого черта она так туго его завязала? Но при последних словах монаха была вынуждена отвлечься и посмотреть на него.

— Я полагаю, что при всей сложившейся на данный момент ситуации, твой долг обвенчать их, а остальное — не нашего ума дело. И потом… я не помню из истории ничего о войне Трезмона и… чего там еще?

О том, что про Трезмон она впервые услышала только накануне, Лиз упоминать не стала.

— И Конфьяна, — Паулюс подошел к Лиз, дернул узел на поясе. Тот совсем не поддавался. Тогда он наклонился и вцепился в него зубами.

Сперва Лиз совершенно невменяемым взглядом уставилась на святого брата. Потом подпрыгнула от грохота двери — кто-то снова вламывался. Уныло посмотрела на сундук и скорее утвердительно, чем вопрошающе, произнесла:

— А больше спрятаться у тебя и некуда. Скудно живешь!

— Так предписывает устав ордена, — назидательно сказал святой брат и помог ей забраться в сундук.

— А целоваться с первой попавшейся девушкой тебе тоже устав ордена велит? — хихикнув, спросила Лиз, устраиваясь поудобнее. Монах открыл рот, чтобы что-то ответить, но дверь снова загрохотала, едва не слетев с петель. Паулюс от неожиданности выронил крышку, и та громко ухнула следом.

На пороге возник маркиз де Конфьян, не желавший более ждать, что кто-то ему откроет.

— Да какого ж дьявола! — в сердцах выкрикнул Паулюс. — Что ты здесь забыл, Скриб? Тебе, вроде бы, положено находиться сейчас совсем в другом месте.

— Не богохульствуй! — надломленным, не своим голосом ответил Серж и подошел прямо к сундуку, в котором пряталась Лиз. — У тебя что-нибудь еще осталось, чтобы промочить горло?

— С каких это пор ты стал рьяным поборником святости? — Паулюс отодвинул Сержа. — Садись за стол, есть у меня немного вина из виноградников Пуату. Тебе сейчас в самый раз будет.

Он открыл сундук, сделал Лиз «страшные глаза», поискал под ней рукой, чуть дольше, чем было надо, и выудил на свет божий очередной бочонок. Который и поставил на стол перед самым носом Скриба.

— Что опять? — уныло спросил Паулюс.

— Она не смогла простить мне обмана. Да и разве такое прощают, Паулюс? О, как я измучил ее! Лучше бы мне никогда ее не встречать…

Святой брат пододвинул Скрибу полную кружку. Сам же подпер голову рукой и устало пробормотал:

— Судя по твоему рассказу, твоя герцогиня тоже не прыгает от радости, что встретилась с тобой. И что теперь?

— Ничего. Я уезжаю завтра на рассвете. Как и намечалось. Надежды у меня нет, — он равнодушно посмотрел на кружку. — Паулюс, ты ничего не слыхал о том, чтобы где-нибудь собирали войско для похода за гробом Господним?

«Так я тебе и сказал», — сердито подумал монах.

— Нет, не слыхал. Зачем тебе? А как же Конфьян?

— Я хотел бросить его к ее ногам. К чему мне теперь этот титул? Я никогда не стремился ни к богатству, ни к почестям, но лишь к свободе. Свобода без нее мне не нужна тоже.

— А я не единожды говорил тебе, раньше надо было, — ворчал Паулюс. — Думал, на свадьбе погуляю. Хоть на какой-нибудь…

— Может быть, еще и погуляешь. Король вернется, и как знать… — Серж поднял глаза на друга и быстро заговорил: — Прошу тебя! Найди причину, чтобы удержать ее до приезда де Наве! Если она выберет монастырь, то там зачахнет, погубит себя, похоронит заживо!

Брат Паулюс удивленно воззрился на Скриба.

— Тебе-то теперь какая разница? Ты ж в поход собрался. А герцогине твоей монастырь, выходит, на роду написан, — почесал он затылок.

Серж с минуту молчал, глядя в окно. А потом обернулся к Паулюсу и прошептал:

— Клянусь тебе… я не знаю, что делать. Я никогда не был так раздавлен, как теперь, — встал из-за стола. Посмотрел на так и не выпитую кружку вина. И добавил: — Если до завтра она не передумает, то…

Махнул рукой и покинул комнату.

Паулюс быстро встал со стула, подошел к сундуку, открыл его и протянул руку Лиз.

— Выходи! Скриб наконец-то ушел.

Лиз блаженно разогнулась, посмотрела на закрытую дверь и спросила:

— Я так понимаю, что сутану мне уже не снимать?

— Я тебе вообще-то женское платье принес, — обиженно сказал Паулюс.

— Хорошо, хорошо, надену, — отмахнулась Лиз.

Неожиданно в дверь снова постучали. Но уже тихо, почти вкрадчиво. Лиз тяжело вздохнула и, снова согнувшись в три погибели, произнесла:

— Хорошо хоть совсем выбраться не успела.

— Да что же это такое происходит сегодня целый день! — почти рычал брат Паулюс, накрывая крышкой сундук — в который раз! — и снова бредя открывать дверь.