Однако надо работать. Кротовские с суровым выражением на физиономиях взяли с Чернявчика честное пацанское слово, что тот не скроется, если на некоторое время его по необходимости оставят без присмотра. Наивные!

Юрик, конечно, рассыпался в глубочайшем уважении, заверении своей непоколебимой честности и в полной лояльности к таким серьезным и уважаемым людям, каких представляли из себя Вадим и Вовик. Он еще долго бы расшаркивался перед провожающими, но запас слов у него быстро иссяк.

Довольные друг другом с одной стороны — Макарыч и Равиль, с противоположной — те же Вовик и Вадим, провели умиляющую взгляд процедуру братского расставания с обниманиями, боданиями и т. д., и трое гостей, кивнув очаровательным адвокатессам, покинули пределы шикарной квартиры через металлическую дверь, тем самым перешагнув границу между имущими и неимущими в обратном направлении, при этом Равиль не забыл хлопнуть широкой ладонью по аппетитной попке хозяйки жилплощади.

При посадке в белоснежную «вольво» той же ладонью татарин влепил Чернявчику профилактический подзатыльник:

— Садись, доставим тебя в объятия мамочки, и не вздумай, типа, крутить задницей…

По дороге Макарыч задавал Юрику вопросы о методах жульничества, используемых молодым аферистом в своей работе. Отвечая, Чернявенький построил следующую схему действий. Первое — изучение специализации фирмы: чем торгует, каким сырьем пользуется, что производит, кто постоянный партнер, цены приобретаемого сырья и продаваемой продукции. Второе — поиски фирмы — потенциального партнера, заинтересованного в поставке сырья или приобретении продукции первой фирмы. Третье — посещение одной из фирм под видом представителя другой, и наоборот. Четвертое — предоставление от юридического лица одной из фирм коммерческого предложения другой по ну очень смешным ценам, в то же самое время второй фирме о поставке необходимого продукта по весьма выгодной цене.

При этом нужно помнить, что он, Чернявенький, в одном лице начинал представлять интересы обеих сторон, но разница между покупаемым и продаваемым была весьма существенной. Обычно жадные до прибыли коммерсанты, проникаясь доверием, заключали договора и отправляли предоплату на названный Юриком счет в «Астро-банке», где подкупленный оператор отправлял данные безналичные деньги на биржу, где свои люди в доле обналичивали рубли и тут же обменивали их на валюту.

Иногда приходилось подделывать ордера, платежки и печати, но это в том случае, если выгода была весомая, а партнеры не слишком доверчивы. Другая фирма отправляла товар на стоимость, указанную в платежках, и терпеливо ждала, когда на ее счет упадут деньги. Не дождавшись, отправлялись к новым партнерам разыскивать предприимчивого дельца, но того уже след простыл.

Макарыч мало что понял в объяснениях Юрика, попытался переспрашивать о некоторых нюансах, но потом плюнул, решив, что такие движения уж слишком заморочны, и что воровать и грабить, чем он и занимался всю жизнь, гораздо легче. В вопросах юриспруденции в силу обстоятельств он разбирался гораздо лучше, чем в экономике. Равиль, как бывший спортсмен, хоть и слушал внимательно, но не понял из услышанного ничего. Юрик же вдохновенно рассказывал о тонкостях своей основной криминальной деятельности, употребляя всевозможные экономические и финансовые термины.

Проникнувшись уважением к престарелому бандиту, он обращался к Макарычу на «вы» и по имени-отчеству.

— Андрей Дмитриевич, вы представляете, что в течение месяца я могу замутить до десяти подобных сделок и уверен, что по крайней мере три из них пройдут, — расхвастался Чернявенький. О собственном жульничестве он говорил с таким пафосом, будто действительно совершал вполне законные коммерческие операции. Надо же так войти в роль! Где вы — великие режиссеры современности? Такой талант пропадает!

На подъезде к дому Чернявеньких Макарыч спросил:

— Юрик, если ты такой грамотный, то почему же ты остался без денег?

— До посадки я слишком много вложился и дал кое-кому в долг, — ответил несостоявшийся артист, о купленной новой двухкомнатной квартире он благоразумно умолчал.

Машина остановилась у подъезда. На третьем этаже из кухонного окна моментально показалось измученное от бессонницы лицо Катерины Васильевны. Макарыч приветливо махнул рукой.

Равиль хотел влепить Юрику прощальную профилактическую оплеуху, но сдержался.

— Иди поцелуй мамочку И позвони женушке. Вечером увидимся. И приведи себя в порядок. — Татарин сморщился, Чернявчик выглядел как бомж после вытрезвителя, к тому же от него отвратительно пахло чем-то кислым.

За свои неполные двадцать четыре года деятельной жульнической жизни Чернявенький неоднократно подвергался физическим воздействиям в виде зуботычин, пинания ногами и даже прижиганиями окурками живота. Конечно же, в том случае, если попадался в руки разъяренных лопухнувшихся партнеров. Так что к телесным мукам непризнанный гений фармазонства более-менее привык. Но со времени своего счастливого освобождения его стали посещать душевные страдания, связанные с попаданием в финансовую кабалу сразу к двум бандитским группировкам, а с «бантиками», как за глаза Юрик называл отморозков, шутки плохи. Здесь легким сотрясением мозгов не обойдешься. Поэтому, выйдя из авто Макарыча, его сразу же посетило отчаянное желание податься в бега, так и не поцеловав свою несчастную мамочку.

От этого шага его удержало полное отсутствие денег, а также неуемная жажда этих денег поиметь без особых усилий и в достаточном количестве, используя свои родственные связи с непредсказуемым судьей Решенным. Конечно, можно было бы сделать вид, что высокие стороны якобы договорились — взять из рук адвокатш мешок с пятьюдесятью тысячами и, как он уже неоднократно делал, спокойно исчезнуть через черный ход, оставив всех с носом. Но интуиция правильно подсказывала ему, что кротовские никакого черного хода после передачи денег вниманием не обойдут. Под тщательным приглядом будут также все окна, пожарные лестницы, чердаки, крыши и подвалы. Быстро же бегать тщедушное тельце Юри-ка, не обремененное физическими упражнениями, не умело.