5. В случае, если социальная служба сочтет целесообразным определение на ту или иную работу еврейских кадров, во время транспортировки из гетто и обратно рабочих должен сопровождать конвой, а также во время самих работ рабочие должны находиться под наблюдением часовых.

6. Определение на работу еврейских кадров возможно только после того, как с заявкой на работу обратилось не менее 10 евреев. Определять евреев на работу поодиночке воспрещается. Исключение возможно лишь для евреев-специалистов, замену которым не удалось найти среди местных жителей.

7. Бригады рабочих-евреев должны перемещаться от места проживания к месту работ строго под наблюдением работодателя и бригадира. В течение рабочего дня, как и во время обеденного перерыва, рабочим-евреям запрещается покидать место работы или помещение мастерской. Евреи, появляющиеся на улице поодиночке и без разрешения областного комиссара, будут наказаны.

8. Рабочий день рабочих евреев продолжается до 15 часов, это полный рабочий день. Между 6.00 и 9.00 рабочие покидают гетто и до наступления темноты, в любом случае не позже 20.00 возвращаются обратно.

9. Работодатель обязан следить за тем, чтобы рабочие-евреи во время рабочего дня не занимались обменом или торговлей. Работодатель обязан пресекать любые попытки рабочих купить и отнести в гетто продовольственные продукты, дрова и т. д. Рабочим строго воспрещается брать с собой с места работы предметы первой необходимости, особенно производственный инвентарь.

10. Принятые на работы евреи имеют право:

A) на заработную плату: мужчины, достигшие 16 лет, — от 12 рейхсмарок, женщины, достигшие 16 лет — от 12 рейхсмарок, дети — 10 рейхсмарок за один час работы. Частные гражданские предприятия, тресты, товарищества и проч., за исключением немецких предприятий и городского магистрата, кроме заработной платы сотрудникам-евреям, обязаны в том же размере выплачивать взнос в кассу областного комиссара в Вильнюсе;

B) на дополнительное медицинское обслуживание и питание в целях поддержания работоспособности. В этой связи работодатель обязан раз в день предоставлять сотрудникам-евреям горячее питание в обеденный перерыв в размере до 30 рейхсмарок. Работодатель может вычесть эту сумму из зарплаты сотрудников.

11. Еврей — наш злейший враг и единственный виновник войны. Между одними евреями и другими нет никакой разницы, они все одинаковые. Любое привлечение к работам есть привлечение принудительное, а потому любые сношения с евреями вне рабочего времени и места, как и вообще любые личные отношения с евреями, запрещены и наказуемы. С тем, кто лично общается с евреями, обращаться следует также, как и с самими евреями. Данные распоряжения относительно обращения с евреями, запреты и наказания в случае их нарушения касаются в равной степени и рейхснемцев, и местных жителей.

12. Работодатели и предприятия, нарушившие данные предписания, будут привлечены к ответственности и в дальнейшем привлечение еврейских сотрудников для них исключено.

В мае до нас дошли вести о ликвидации варшавского гетто [101] . Узники варшавского гетто не позволили увести себя как стадо овец на бойню, они сопротивлялись, долго держали оборону, запершись в своих домах. Несколько недель их поддерживали поляки, несколько недель обреченные люди оборонялись, хотя исход противостояния был предрешен. Конец гетто в Варшаве был трагичен, страшен. И здесь, у нас в Каунасе с тревогой заговорили: как-то оно будет с нашим гетто? В бригадах только о том и беспокоились. И уже стали то тут, то там появляться зловещие предзнаменования. В провинции ликвидировали последние малые гетто, узников отправили кого — в каунасское, кого — в вильнюсское.

Из Вильнюса в воскресенье 4 апреля выехал эшелон с набитыми до отказа, запломбированными вагонами — 5000 невольников, в основном из провинции, человек 300 из вильнюсского гетто. Поезд остановился в предместье Панеряй, один за другим стали открывать вагоны, заключенных отводили в лес к заранее выкопанным рвам и по заведенному уже порядку всех расстреливали и закапывали.

Запертые в дальних вагонах, до которых очередь еще не дошла, услышали выстрелы и догадались: конец. Поднялась паника. В отчаянии они пытались выломать стенки вагона. Когда же двери открыли, узники кинулись врассыпную, по ним открыли огонь и всех почти застрелили, человекам семидесяти, говорят, удалось скрыться. Бойня длилась всю ночь.

Наутро пассажиры поезда на Каунас увидели лес, усеянный трупами, и сразу поняли, что здесь произошло. Среди проезжающих оказалась жена совета старейшин вильнюсского гетто Генса, литовка, которой вместе с дочерью позволено было жить в городе, а не за колючей проволокой, при этом она постоянно поддерживала связь с мужем. От нее-то мы в Каунасе и узнали об этом злодействе, а спустя несколько дней всплыли и подробности [102] .

Бойня на железной дороге в лесу проходила не по предписанному порядку: гестаповцам самим пришлось стаскивать трупы в ямы, так приказано было всем без исключения, уклоняться не позволили никому. Говорят, тела убитых были странным образом изуродованы, искалечены, словно стреляли разрывными пулями. Двадцать пять полицейских-евреев под надзором офицеров из СС перебирали вещи, оставшиеся от расстрелянных, все мало-мальски ценное отвезли в штаб гестапо, никчемную же дрянь отправили в гетто.

Эта кровавая расправа была только началом длинной череды таких же. Сразу же пошли на спад тайные мятежные настроения среди евреев в гетто, страх за свою жизнь душил любые возвышенные попытки сопротивляться, поднять восстание, не повиноваться. Но тогда с удвоенной силой заработала изобретательность узников, и то, что раньше было лишь побочным занятием, так время от времени, теперь приняло форму планомерной, целеустремленной, отчаянной борьбы за выживание.

И вскоре в глубоких старых подвалах и подполах гетто возник целый подземный город. Он появился тайно, в строгом секрете, даже ближайшие соседи скрывали друг от друга, что строят убежище под землей. Эти бункеры среди заключенных гетто стали называть «малиной». На строительстве «малины» трудилась вся семья, все, кто впоследствии собирался пользоваться убежищем. Однако эта работа доставляла лишь удовольствие, особенно заключительная ее стадия, когда выстроенный бункер вычищали, мыли, укрепляли и оборудовали для многодневного пребывания. Вести из Варшавы дали понять узникам, что обычные подвальные убежища не спасают, тогда появились в гетто столь изощренные подземные постройки, что непосвященному практически не было никакой возможности распознать подземное помещение под старым кривым домиком.