Их принцип неопределим,

Так своенравны, так причудливы.

Неуправляемы, как дым!

Вот так выходят в наступление.

Земля под поступью трещит:

Воинственное настроение

Я впереди несу как щит.

Тоски случайной обострение.

Сбить может с ног любой пустяк!

Я подымаю настроение

Высоко над собой как стяг.

Лишь чуть — и смог я стать бы гением!

Лишь чуть — и смерть мне нипочём!..

Встаю, и вечность настроением

Я протыкаю как мечом.

1968

МОРОЗ НА УРАЛЕ

Был в детстве день. Дымящийся мороз,

Оранжевое солнце из-за леса,

Да иней металлических полос

На розвальнях, лежавших у навеса...

А я не знал, что это всё всерьёз!

И полоз я лизнул для интереса,

Так, как-то просто... И язык прирос

Вдруг намертво к поверхности железа.

Его я с болью, с мясом отодрал!..

Мне часто вспоминается Урал,

Себя я помню плачущим, чумазым...

С тех пор я прожил жизнь уже почти.

Ты сердцем только, друг, не прирасти,

Ведь отдирать-то будешь с болью, с мясом.

1968

ПАМЯТЬ

Мнемозина — по-древнегречески память.

Её когда-то звали — Мнемозина

И поклонялись ей.

На мой же взгляд,

Она ведь просто вроде магазина

Универсального

или, вернее, склад,

Где весело навалены на полки

События за многие года.

И кажется, того гляди, подпорки

Не выдержат и рухнут — и тогда

Как я в поднявшейся неразберихе,

В том хаосе ночном, как в том аду

Облупленный твой домик на Плющихе,

В нём комнату, а в ней тебя найду?

Тьма беспросветна вечности.

Найду ли,

Хлебнув забвенья из ночной реки:

Испуг во сне, и лифчик твой на стуле,

И две

ко мне протянутых

руки?

1962

* * *

Мир облиняет, Выцветут все краски.

И будет чернота.

И я готов

Бродить средь грубо проступившей кладки

Рогож суровых и простых холстов.

Как будто бы раздели и разули!

Наряд боярский сброшен.

Средь пустот

И чёрных балок — там клочок лазури,

Там золотце последнее блеснёт.

И буду я средь бедствия такого

Стоять один, в себе всё истребя.

И вот последним вылиняет слово

«Любимая»,— я так ведь звал тебя.

1962

ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ

Я научился понимать

Явления большого ряда...

Меня вела за ручку мать

Туда, на таинство парада...

Сперва пехоты шли полки

Вдруг пушки — без конца и края!..

И, страшно выкатив белки,

Я только охнул, обмирая.

Людей пугая не со зла,

В воинственных доспехах бранных,

Мощь государства снизошла.

В знамёнах. В трубах. В барабанах.

И чтобы шире даль была,

На плечи взял меня верзила...

Меня до пяток потрясла

Вдруг государственности сила!

Бьют в камень миллионы ног.

Пехота движется морская.

И маршал, вытянув клинок,

Стоит, колонны пропуская.

И снова ужас охватил

Мистический, как и вначале,

Когда о стонущий настил

Тупые танки застучали.

...На площади клочки сенца.

Дрожит под маршалом кобыла...

И государство, как птенца,

Меня крылом своим накрыло.

1966

* * *

В это время в малиновой шапке начальник

Дал сигнал. Я к вагону рванул прямиком,

На отлёте держа алюминиевый чайник,