Вот мы живём. Немножко что-то ноем:

Все, дескать, будни. Нету их мелей.

Вдруг зрелище: выносятся прибоем

Сверкающие чудища морей.

Доводит до безумья страсть иная.

Я зрелищ раздражающих алкал,

От гонок мотоциклов начиная

До комнаты кривлявшихся зеркал.

И зрелища передо мной плясали.

То яркость охр, то желтизна мастик,

И, как картошка жарится на сале,

Шёл треск от фейерверков и шутих.

И подползали зрелища, как звери,

И делали вокруг меня круги.

Глаза сверкали. Пасти розовели.

Приоткрывались медленно клыки.

А скоморохи выставляли рожи,

То хохот, то тоску изобразя.

Я наблюдал процессии — и строже

И чопорней вообразить нельзя!

Чего-чего, а зрелищ было много!

Смешней, чем цирк, страшнее, чем расстрел.

В сообществе с людьми — не одиноко —

И я на эти зрелища смотрел.

Толпа, как тесто,— нет трудней замеса...

Взбегает в небо планер по жнивью,

Клубится литургия, стонет месса.

И в юбочках выходит «Айсревю».

Выл стадион пестрее, чем саванна.

Плясал мулат, сняв шапокляк в бистро.

Вот зрелище ночного котлована —

Всё в огоньках гигантское нутро.

Как мы тогда во все глаза глазели!

Я так же изумлялся, как и все,

И я летел, кренясь, на карусели.

На чёртовом кружился колесе.

Китайские на стенах ходят тени.

На ринге клоун прыгает — носат.

Миг — и балет классический на сцене.

Спускается, как авиадесант.

И всё казалось мало, мало, мало.

Я всасывал в глаза свои балет.

Тогда администрация взымала

Уж четвертную плату за билет.

Бежали кони группкой разномастной.

Мы, вымокшие, жались у перил.

И, словно тяжкой схватываем астмой,

Я воздух ртом в отчаянье ловил.

Нам что! А им, актёрам, может статься,

Невмоготу. Так за верстой версту

Шла женщина дорогой трудной танца

В сверкающей тунике и в поту.

Мы ёжились на зрелищах, как в душе.

Бежали к ним, как в поле, как в леса.

И. зрелища нам раздирали души

И подымали дыбом волоса.

Но всё-таки есть и дрянной народец,

Что ожидает, стоя вдалеке:

Когда ж сорвётся вдруг канатоходец,

Когда ж пилот не выйдет из пике?

Но есть на свете зрелище за гранью,

Как говорится, и добра и зла.

Гремит киргизский праздник козлодранья,

И кровь толчками хлещет из козла.

Я верую в необозримый тезис,

Что этот мир был создан напоказ!

Я видел как-то, с самолёта свесясь,

Извилистый, как будто мозг, Кавказ.

И, на глаза не надевая шоры,

Я жил. Входи! Давай — билет купи!

Мои глаза, как будто два обжоры,

Всё смачно пожирали на пути.

Но фильм подчас закрутят в десять серий!

И мы почти уж падаем без чувств

При зрелище немыслимых мистерий

Публичных таинств и святых кощунств.

Чуднее свадеб и ужасней боен.

Тянулся, как слепец к поводырю!..

Закинув руки, средь травы, спокоен,

Сейчас я в небо чистое смотрю.

1966

ЖИЗНЬ

Человек пошёл один по свету...

Поднял ворот. Запахнул полу.

Прикурил, сутулясь, сигарету,

Став спиною к ветру

на углу,

Не спеша, лениво, не со зла.

Ничего и не случилось,

просто

Наконец почувствовал: прошла...

1973

ПЕРВАЯ ФРАЗА

Если первая фраза тебя потрясла

В странной книге, открытой напропалую,—

Не спеши. Поднимись. Отойди от стола.

Не читай опрометчиво фразу вторую.

Не читай. И поднимется образов рой.