Еще в одном ящике нашлась стопка паспортов и несколько пригоршней золотых десяток - возиться с изучением первых и подсчетом вторых не стали, поскольку дел еще было по горло.

Фрол Иванович отправился 'на стрем' в коридор, а Тихменев с Седым занялись упаковкой добычи в сумки, откуда были вытряхнуты все кирпичи и провода. Дело было не таким уж и простым - одни золотые монеты, несмотря на невеликие размеры, весили пять пудов без малого, или, по-новому, больше восьмидесяти кило (один пуд был равен 16,3804964 кг, в золотой десятирублевой монете содержалось 7,75 г золота - В.Т.). А еще имелись коробочки с ювелирными изделиями - да, каждая по отдельности была невелика, но семь сотен таких коробочек занимали приличный объем да и весили не меньше пуда. Укладывать их было надо очень аккуратно, с таким расчетом, чтобы содержимое не было повреждено при переноске - иначе, украшения можно было продавать только на лом, а стоили они явно приличных денег.

Впрочем, за полчаса парочка справилась с делом. Упаковки червонцев были сложены на дно сумок, коробочки с украшениями были уложены поверх них. Оставалось только радоваться тому, что Фрол Иванович, в свое время, озаботился сшить сумки под инструмент из некрашеной бычьей кожи, неказистой, но очень прочной - а за четверть века службы на кораблях и суше они оказались замызганы до полной непрезентабельности, не потеряв при этом в прочности (старый моряк и опытный человек, Фрол Иванович явно не забывал пропитывать их касторовым маслом).

После чего компания уселась пообедать, чем бог послал. Зашедший с очередным контрольным визитом охранник узрел вполне естественное зрелище перекуса неплохо зарабатывающих трудовых людей - сало, вареная картошка, вареные вкрутую яйца, лук, хлеб. Поморщившись, латыш, которому еще надо было ждать смены с дежурства, молча вышел.

– Ладно, что будем делать с кирпичами?
– прервал молчание Седой, когда провизия была съедена.

– Может, запрем их в сейф?
– предложил бывший унтер-офицер, не чуждый морских шуточек - и, явно готовый использовать подвернувшийся случай, чтобы зло посмеяться над 'товарищами'.

– Не стоит, Фрол Иванович - возразил Сергей Алексеевич.
– Если товарищи ничего не найдут в сейфе - а ведь когда-нибудь они соберутся его вскрыть!
– то у них будет богатая пища для размышлений: то ли сам Свердлов его опустошил перед смертью, перепрятывая содержимое куда-то еще; то ли расстарался кто-то из его приближенных, в промежутке между его смертью и помещением сейфа на этот склад; то ли, может быть, к этому причастны монтеры, ремонтировавшие проводку на складе. А вот если в сейфе найдут кирпичи, первыми подозреваемыми станут монтеры с тяжеленными сумками.

– А куда тогда девать кирпичи?
– спросил кондуктор.

– А чем Вас не устраивают вон те шкафы у дальней стены?
– поинтересовался разведчик, взглядом указывая на соответствующие предметы.
– Стоят они явно давненько, не год и не два; аккуратно выгрести из-под них пыль, сложить туда кирпичи - желательно, поглубже, чтобы беглым взглядом было незаметно - и, столь же аккуратно присыпать этой же пылью, чтобы, если кто-то туда полезет, у него было впечатление, что эти строительные материалы там лежат с того момента, когда ставили на хранение шкафы. Вряд ли кто-то точно вспомнит - если вообще вспомнит свое участие в перетаскивании шкафов несколько лет назад!
– были там кирпичи у стены или нет. Тем более, если эти кирпичи заросли толстенным слоем пыли, несомненно, собиравшимся много лет.

– А как мы объясним, что тащим обратно тяжеленные сумки?
– спохватился Фрол Иванович.
– Если мы проводку поменяли, потратив провод?

– Взяли с запасом, так что весь не потратили - плюс к тому, инструмент тяжелый - пожал плечами Тихменев.
– Службу эта компания явно несет через пень-колоду - ведь они не перетряхнули наши сумки на входе, хотя должны были это сделать, мало ли что мы могли тащить, до пироксилина и маузеров включительно.

– Побрезговали они в грязные, замызганные сумки лезть - по мордам ихним было видно, испачкаться не хотели - высказался Седой.
– Правы Вы - это не царские жандармы с полицейскими, те не ленились залезть в самую последнюю хурду, если было хоть малейшее подозрение. Помню я пятый год, когда замятня на Пресне была - случилось мне идти через жандармский кордон, и видел своими глазами: прется там замурзанный пацаненок, тащит сумку, из грязной дерюги, дескать, еду домой несет, папка болеет; так жандармский унтер, чин не самый малый, не побрезговал лично эту сумку досмотреть со всем тщанием. Тот службу правил на совесть - а эти, как выбились из грязи в князи, так бар из себя и корчат.

– И, что, нашел что-то в сумке унтер-офицер?
– поинтересовался Сергей Алексеевич.

– Да нет, еда там была, как мальчишка и говорил - ответил медвежатник.
– Но не в этом дело - я лицо его видел, когда он в сумку лез: не хотелось ему этого делать, поперек его понятий было пацаненка малого обыскивать - но, он службу понимал, поэтому и перетряхнул все.

– Может, прихватим с собой старые провода - дескать, мусор выносим?
– предложил Фрол Иванович.

– Нельзя - возразил Седой.
– Эти могут придраться только для того, чтобы свою власть показать. Наоборот, надо предложить им старые провода принять по описи - дескать, сдаем казенное имущество по принадлежности, блюдем порядок.

– Это сколько же придется возиться - вздохнул бывший кондуктор.

– Придется еще оформлять ордер на получение денег за работу и тащиться с ним в бухгалтерию - заметил Тихменев.
– Другого выхода у нас нет - нельзя дать хотя бы малейший повод для подозрений.

– Да, такого дела у меня еще не было - усмехнулся старый медвежатник.
– Не просто взять хабар в Кремле - но и потаскаться с ним на глазах местной охраны, чтобы спокойно уйти.

Фрол Иванович молча покрутил головой - до него только сейчас дошло, что придется идти с сумками, набитыми золотыми монетами и драгоценностями, сначала в хозяйственное управление комендатуры, а, потом, в бухгалтерию. А не делать этого нельзя - что это за работяги такие, что сделав работу, не пойдут получать деньги за нее?!