В общем, все на нервах, а хозяин развлекается. Признаюсь, я тогда разозлился – уж больно неприятно чувствовать себя паяцем, комедию ломать. Хотел уехать, пусть другие этого француза развлекают. В конце концов, будут еще проекты, что я так вцепился в этот кусок земли? Лежать мне в нем, что ли?! Говорю это себе, и сам же понимаю: «Хочется!» Хочется мне этот отель построить, чтоб потом туда Ксюшку привезти. И чтоб Ксюшка с этой ее кошачьей улыбкой всем говорила: «Это мой муж построил!»

И вдруг Люда… Эффектная, ослепительная, прекрасная… Подходит к французику этому, что-то говорит ему на ушко и куда-то уводит… Час их не было, сначала Люда появилась, а хозяин еще минут через пятнадцать. Люда мне тогда ничего не сказала, но именно мой отель на побережье стоит. Вот только не знаю – восхищаться или пугаться. Не дай бог, если такая женщина будет работать не на меня, а против…

Наташа так и не смогла определить свое отношение к Людмиле. В Лондоне они виделись всего пару раз, но в Москве пересекались часто. То у Хомутовых, то на светских вечеринках, до которых Кондрашенко была весьма охоча, то в «Хом-инвесте». Люда, завидев Наташу, излучала неизменную приветливость и радушие. Наташа в ответ выдавала холодную улыбку Снежной королевы. Но Люда не обижалась и в подруги не набивалась…

Всегда элегантная и безупречная, сейчас она выглядела плохо: на лице видны следы слез, волосы растрепались, юбка измята.

Неожиданно для себя Наташа спросила:

– У него были проблемы с бизнесом?

– Наташ, а у кого их нет? Только у молодоженов и полных идиотов. Конечно, были проблемы… Будничная рутина. Он переживал, ругался с заказчиками, работал допоздна. Но чтобы из-за этих мелочей сердце отказало?! Не верю!

– Сегодняшний митинг – не мелочь, – осторожно заметила Наташа.

Кондрашенко махнула рукой:

– Банальная «заказуха». Знаешь, сколько раз уже такое было? Если заплатить хорошие деньги, журналисты и не такое выдумают! Наши юристы уже подали на канал в суд. Не думаю, чтобы Хомутов сильно переживал по этому поводу.

– А из-за чего тогда?…

Кондрашенко инстинктивно оглянулась на дверь:

– Точно спит? Тогда ладно. Не хочу сплетничать, но у них с Ксенией в последнее время что-то не ладилось. Не знаю, в чем тут дело. Пару раз, когда Ксюша ему звонила, он даже трубку бросал. Сказал, что молодая жена – хуже маленького ребенка. Младенцы хотя бы иногда спят и улыбаются. А молодые жены капризничают, транжирят деньги и посматривают куда не надо.

– То есть? – не поняла Наташа.

– То есть «налево». Неужели не поняла?… Нет, ты только не думай, что Ксения ему изменяла, она его очень любит, но… Дыма без огня не бывает, правда? Теперь уже все равно… Наташенька, давай выпьем, не могу. Водки, сейчас не до коньяков…

Евгений с подносом, на котором стоял графин водки и стопки, появился так быстро, будто поймал телепатический сигнал.

Мила залпом махнула стопку и пожаловалась:

– Не берет меня сегодня… Горе-то какое, Натка!

Они обнялись, оплакивая мужчину, который каждой был по-своему очень дорог. И каждая не могла поверить в то, что Михаила Хомутова больше нет.

Отлично отлаженный механизм компании, тем не менее, требует внимания своего хозяина, как даже самый лучший автомобиль нуждается в регулярном техосмотре.

Странно, но Хомутов и сам любил эти ежеутренние встречи. Томился в отпусках, тяготился компаниями, приезжал загорелым, но каким-то погасшим, словно после изнурительной болезни. Окончательное выздоровление наступало на первой минуте планерки.

Ксения была абсолютно права: Хомутов изменял ей каждый день. Изменял с работой, самой лучшей своей любовницей.

После десяти вечера наступало затишье. Сотрудники постепенно расходились, переставал названивать телефон. На чистой поверхности стола Хомутова ждали стопка чистых листов и безупречно заточенные карандаши. Пятнадцать лет назад на одном из таких листков в кабинете без кондиционера и с пепельницей – банкой из-под Nesсafe – был нарисован проект будущего бизнеса. Правда, от наброска до момента, когда проект оброс плотью, времени прошло в два раза больше, чем мечтал Михаил. Менялись партнеры, друзья переставали понимать, а Хомутов строил свой замок из песка, твердо зная, что придет время для бетонных конструкций.

Казалось, можно успокоиться и строить свою жизнь по замечательному расписанию: в пятницу – гольф-клуб, в среду – паб, по вторникам – сауна. Но есть такой тип – миллионер-спортсмен. Вероятно, Хомутов был именно таким. Деньги как таковые его не интересовали с момента первого миллиона. Хороший дом. Удобная машина. Все, что захочет любимая женщина. Зарабатывать дальше – нет смысла. Еще один частный самолет? Яхта на метр больше, чем у соседа по Новой Риге?

Деньги для Хомутова были всего лишь фишками на игровом поле. Если их становится больше – значит, он ведет в счете, меньше – проигрывает.