…На следующий день Алексей вошел в аудиторию и, заметив Тишковскую, сразу сел на свободное место рядом с ней.

— Ты сможешь завтра поехать ко мне домой? — глухо спросил он. — Я хочу познакомить тебя с родителями.

Лида отложила в сторону ручку и закрыла глаза. Из-под ресниц медленно выползла прозрачная слеза и крупной горошиной покатилась по щеке.

— Я люблю тебя, — не открывая глаз, прошептала она. — Я поеду за тобой хоть на край света.

Услышав эти слова, Алексей глубоко вздохнул: больше ничего и не нужно. Как есть, так и есть. Главное — тебя любят. Как хорошо, что тебя кто-то любит, особенно когда в душе кровоточит рана от вырванного с корнем чувства.

«Стерпится — слюбится, — вспомнилось ему. — Значит, такая моя судьба».

Вечером он зашел на переговорный пункт и с ходу объявил:

— Мама, послезавтра я приеду, но не один.

— Ну наконец-то! — обрадовалась мать. — А заявление уже подали, или у нас свадьбу гулять будем?

— Подали. На двадцать пятое июня.

— Так ведь скоро как! — испугалась мать. — Что же ты нам не сообщил, когда две недели назад был дома? Как тебе не стыдно! А может быть, вы тогда поссорились? — мелькнула у нее догадка. — Так такое бывает перед свадьбой. Тамара — девушка умная и со временем поймет, что вам, Радченко, лучше уступить в малом!

— Мама, мою невесту зовут Лида, — перебил ее Алексей. — Ее отец — ректор нашего института.

— То есть как… — растерялась мать. — Я хорошо помню, что девушку на фотографии звали Тамарой!

— Это другая девушка, — спокойно пояснил он. — Ждите. Целую. Пока.

Повесив трубку, он оперся рукой на аппарат и прислонился спиной к стенке кабины. Лишь когда в стекло требовательно постучали, он подхватил сумку, открыл дверь и, ни на кого не глядя, направился к выходу. В общежитии ему предстояло еще одно непростое дело: убрать все письма и фотографии Крапивиной. Их, конечно, можно было вернуть, например, через Ленку, но делать этого не стоило. Раз нет любви — нечего хранить о ней воспоминания. Пусть уж лучше все исчезнет: и письма, и фотографии…

Леша выгреб из ящиков стола снимки, не просматривая, бросил их в целлофановый пакет, туда же втолкнул две толстые пачки писем и направился к мусоропроводу. Как назло, тот оказался забит: из-под крышки, поднятой кверху, вперемешку с картофельной шелухой торчали конспекты, тетради и разный другой мусор. На полу было не чище.

«Сожгу дома в печке, — решил он. — Здесь нельзя оставлять».

Родители встретили сына с невестой, как положено: накрыли стол, пожелали счастья и принялись сухо расспрашивать о будущих родственниках. Лида поначалу отвечала на вопросы подробно и из кожи вон лезла, чтобы понравиться. Но по выражению лиц будущих свекра и свекрови быстро поняла, что делать это в общем-то бесполезно: они ее не приняли.

«А ведь зимой, едва взглянув на фотографию Тамары, сразу прониклись к ней симпатией, — вспомнил Алексей, не проронивший за вечер ни слова. — Как все непостижимо в этой жизни!»

— Пойдем прогуляемся перед сном, — предложил ему отец, пока мать разбирала постели. — Ти навіщо її привіз? — непривычно грубо начал Радченко-старший. — Я по очам бачу, що ти її не любиш.

— Зато она меня любит.

— А як же Тамара? — с горечью спросил отец.

— Пап, если ты вызвал меня читать мораль, то опоздал: свадьба состоится в обязательном порядке.

— Без батьківського благословіння?

— Да пойми ты: все уже заказано, гости приглашены!

— А как же любовь?.. Или ее ты тоже гостьей на свадьбу пригласил?

— Папа, ты опоздал, — повторил Алексей.

— Запізнився, — после долгого молчания согласился отец. — Не навчив сина головному… Завтра мать отдаст тебе твою сберкнижку — наш подарок на свадьбу. С Валентином можешь сам поговорить, ему перечить не станем, но из наших родственников на свадьбе никого не будет. Не по зубам нам профессорская семья, — запирая калитку, заключил отец.

— Как знаете, — без всяких эмоций ответил сын.

Обижаться на родителей ему было не за что. Честно говоря, в глубине души даже стало легче: притворяться на глазах родных было бы совсем невмоготу…

…Две недели пролетели в бешеном ритме: туда, сюда, костюм, туфли, пробная защита… Рано утром в день защиты диплома в комнату Алексея с радостным воплем ворвался Артем:

— Дочка!!! — орал он. — Инка в пять утра девочку родила! Три пятьсот, пятьдесят один сантиметр!