– Эдгар, что ты только что делал с Нико?

– Я просто немного поиграл с ним.

Вставая с софы, он стряхнул со своей одежды прилипшие к ней серые волоски.

– Я же сказал, я не кот, но ты обращался со мной, как с этим проклятым животным!

– Но мне показалось, тебя очень даже пришлось по душе такое отношение.

– Я ничего не мог поделать! Это кошачье тело само по себе…

– Такие непристойные звуки...

– Не глупи! Ты, придурок! Запомни хорошенько, никогда не трогай меня, не гладь меня и не заставляй меня мурлыкать!

Нико спрыгнул с рук Лидии и в мгновение ока скрылся из комнаты.

Злить Нико, который терпеть не мог, когда к нему относились как к коту, довольно подло.

– Ты и вправду хорош в приручении кошачьих.

– Я ничуть не хуже и в приручении женщин.

Хм? Он снова начинает?

Его неистовый флирт недавно прекратился. Но к тому времени, как Лидия почувствовала опасность, Эдгар уже стоял перед ней, лишая девушку возможности пойти домой.

Он ястребом посмотрел на Лидию. Из-за этого создалось впечатление, что его полностью захватило охотничье настроение.

«Почему… Разве ты уже не устал от меня?»

– Ты не обязана оставаться с Полем допоздна. Если ты придёшь домой поздно, профессор Карлтон будет беспокоиться.

– Да, сегодня я совсем забыла, как быстро летит время.

– Было весело?

– …Да, можно и так сказать. Поль говорил о стольких интересных вещах, что скучать мне не приходилось.

– О чём, например?

Что-то он сегодня излишне любопытный.

– В основном об искусстве. Я ведь свободна говорить, о чём хочу, верно?

– Что это?

Кажется, Эдгар заметил карточку, которую Лидия держала в руке. Было бы странно, если бы она постаралась спрятать её, так что она держала её так, чтобы он мог видеть её.

– Это Поль мне дал. В благодарность за позирование.

Цветок ириса был легко нарисован на ней. Кисть Поля не была нерешительной, но быстрой и опытной, смело придавая цветку жизнь, и хоть это и была обычная карточка, она выглядела как прекрасное произведение искусства, привлекающее глаз.

– Ирис*, хм. Цветочное послание – любовное послание. Так что это любовное письмо к тебе.

– Это невозможно. Этот цветок просто оказался поблизости.

– Что бы ты делала, если бы ошиблась?

«Что делала бы? Что бы ответила? Или скорее сказала бы, что очень счастлива, и с радостью приняла бы это?» – девушка понятия не имела, как вела бы себя в таком случае.

– Ты бы не стала плакать, если бы он ухаживал за тобой.

«А? Что это значит?..» – прежде чем Лидия поняла, что он хотел сказать, она почувствовала, что краснеет.

Он видел её. Он видел её слёзы в бальную ночь.

– Я неустанно думал, чем же я заставил тебя плакать, но так и не смог разгадать эту загадку. Я сказал что-то, что задело тебя? Но почему? И что?

Даже Лидия не знала этого. Но почему-то у неё вдруг перехватило дыхание, и ей стало невыносимо тяжело оставаться здесь.

Она не хотела чувствовать растерянность и расстройства из-за Эдгара. И это заставило её рассердиться, так что Лидия не могла не занять оборонительную позицию.

– Тебе нет дела до того, что я чувствую. Ты же сказал, что отступишь.

– Я соврал.

– Что?

– Я сказал это, чтобы хорошо выглядеть в твоих глазах, но на самом деле я не собирался отступать от тебя.

– У тебя так хорошо и легко получается врать. Как после этого я могу доверять тебе и твоим словам?

– Ты права, я не смог бы сосчитать, сколько раз я врал тебе.

– Довольно, отойди.

Однако он не сдвинулся с места и продолжал преграждать ей путь.

– Но ты, ты всегда прощала меня. Так было с самого начала нашего знакомства. Когда ты узнала, что я преступник, ты не отвернулась от меня, хоть я и обманывал тебя. Из-за того, что ты не оставила меня, я хочу, чтобы ты всегда оставалась на моей стороне. Я никогда не смогу искупить совершённые мной преступления, но пока ты не

*Ирис – на языке цветов «твоя дружба значит для меня очень много» Также имеет следующие значения: вера, надежда, мудрость и бесстрашие.

отворачиваешься от меня, мне легче дышать, будто меня простили за то, что я остался жить и продолжаю обманывать всех, живя под именем графа.

Сердце Лидии чуть не выскочило из груди от его слов, произнесённых необычайно серьёзно.

– Ты знаешь о прогнившей части моей души. Но ты понимаешь и то, что обстоятельства не оставили мне иного выбора, правда? Я такой, какой я есть. Такого моё истинное «я», которое, ты сказала, ты не ненавидишь. Отныне я уверен, что будут тайны, которые я буду держать в себе, не способный открыть их кому угодно, и только ты также искренне сможешь принять мои чувства, мои тайны, которые, как я думал, могли понять только мои погибшие товарищи, которые шли за мной. Разве это не достаточная причина для того, чтобы я считал тебя особенным для меня человеком? Или ты думаешь, что и сейчас всё это ложь?