Кажется, я поняла, что, не смотря на многие тяготы жизни в эти непростые времена, у нас с Гистом появился нормальный дом, полноценная семья и друзья, которые приходили к нам по праздникам или выходным. То семейное счастье, за которым мы так долго гнались, наконец, само нас нашло.

***

Лаффориэль ежедневно ловила себя на мысли, что ей с каждым разом всё сложнее и сложнее вспоминать события своей жизни, будто воспоминания утекали, как вода сквозь пальцы. Порой бабушка не могла вспомнить своего детства, проведённого в Алиноре, и начинала понимать, что чувствует Маринетт, когда не может откопать в себе самого дорого – своих воспоминаний.

Но самокопание и созерцание мутной поверхности воды никогда хорошо у Лаффориэль не получались, поэтому она закупорила баночку с чернилами, сдула песок со страниц и, наконец, убрала ещё одну написанную главу мемуаров в сумку. Была только середина дня, и отправляться в самое пекло совершенно не хотелось.

Из своих путешествий Лаффориэль знала, что это ещё не самый жаркий район Хаммерфелла (самым жарким считались район тропических джунглей на севере, за горами Драконьего хвоста, и пустыня Алик’р), а Варди и Эйви уже готовы были полностью раздеться, лишь бы было не так жарко. Целительница не успела предупредить их, что это была очень плохая идея, и теперь оба норда выглядели, как сочные помидоры: красные и вздутые.

– Это не провинция, а Дагоновы земли! – сетовал Варди. – У меня теперь вся спина горит. Даже дотронуться больно!

– Маринетт! – позвала целительница.
– Иди помоги бедняжке Варди. У меня где-то было средство от ожогов…

– Да! Уже бегу!

– Не нужна мне помощь! – взъелся Варди. – Я и сам могу справиться, Маринетт!

С тех пор, как путники покинули Хелдом, Варди так и не мог даже посмотреть в глаза девушки. Осознание того, что спаслась она по чистой случайности, терзало его душу и совесть. Изведённый самокопанием, Варди всячески сторонился Маринетт. Не понимая, в чём причина такой резкой перемены, она расстраивалась и бесконечно извинялась за всяческие неудобства с её стороны.

– К-конечно, Варди, простите меня!

– Хватит тебе извиняться перед этим невоспитанным и капризным юношей! Нет, молодёжь нынче совсем не приспособлена к путешествиям! – сетовала Лаффориэль, намазывая спину Эйвинда какой-то вонючей жижей. Выражение муки на его лице могло вызвать у женщины обморок от ужаса.
– Ну вот как можно было отправиться в путешествие и даже не выяснить климатические условия? Ты тоже хорош, Варди, - бросила она занимающемуся самолечением парню, - ты столько прочитал про Хаммерфелл и должен был запомнить, что снимать верхнюю одежду в таком климате категорически не стоит! И даже не из-за возможности обгореть!

– Да-да, я знаю, - обиделся Варди, - надо экономить воду!

– Надо экономить воду! – будто бы не услышала Лаффориэль.

– И как только этот парень, ну как его… Баум-и-так-далее, - Герберт маялся бездельем в тени, - не иссох ещё в своих доспехах! Он их даже на ночь не снимает, шлем вообще всегда носит. Амиэль, вот ты с ним общаешься, скажи, что с ним не так?

– Не думаю, что с ним что-то не так, - юный маг в очередной раз поразился тупости мечника.
– Просто ему вполне комфортно в доспехе, вероятно. А ещё я не уверен, что он вообще спит или сильно страдает от жары. Он даэдра, к тому же один из самых неизученных видов.

– Зато вот Маринетт, похоже, решила с ним подружиться, - заметил Герберт под одобрительные зевки Эйви.
– Уже сколько дней наблюдаю, как она сидит и разговаривает с ним.

Маринетт действительно отправилась к Бауму, когда её помощь Варди отвергли. Она могла часами говорить с золотым воином, просто изливая ему свои переживания или страхи. А поскольку даэдра не понимал её, девушка оставалась самым загадочным персонажем в компании. На пару с Амиэлем.

– Поберегла бы себя внученька, - буркнула Лаффориэль.
– Я бы держалась от него подальше.

– Согласен с бабушкой, - поддакнул Варди.
– Судя по рассказам Амиэля, эти воины не сильно добрые или благородные.

– А я рад. Рад, что с ним хоть кто-то разговаривает, - вступил в разговор Эйви.
– Баум уже двести лет бродит по миру. Это очень долго, и даже поговорить не с кем.

– Ты говоришь из собственного опыта, Эйви, дружище, - беззаботно говорил Герберт, но увидев мрачный взгляд Эйвинда, тему закрыл.
– Ладно-ладно, молчу.

– Тихо, - вдруг оживился Эйви.

– Эй, я же сказал, что молчу…

– Да тише ты! – огрызнулся соня и припал ухом к земле.
– К нам едут всадники, много. Не знаю, сколько.

– Враги или друзья? – спросил Амиэль.

– Не знаю, - в отличие от остряка Герберта, Эйви всегда отвечал серьёзно.

Теперь топот копыт можно было явственно различить. К оазису подъехал отряд конных воинов, человек тринадцать, одетых в широкие редгардские камзолы и традиционные тюрбаны, в основном, красных оттенков. Сами воины были потрёпаны и засыпаны песком, кони, как и всадники, изнемогали от жажды и еле переставляли ноги. Но, заметив наших героев, они приободрились и загомонили. Надо отметить, что у каждого из них при себе был кривой редгардский меч – скимитар.