Он будет действовать, это его миссия, его послушание, епитимья, если хотите. Матери, отцы никогда и нигде в мире, остальном мире не должны плакать, не должны хоронить детей… Руки привычно нащупали мешок. Успокоения не принесло, но решимость укрепилась. «Мерзкое место, богопротивное место!», и Нетерпимые эти, одни из самых отвратительных созданий… созданий этой планеты, Элизии.

27.

СИТА

– Тебя обманули, я не исполняю желаний. Но могу, перед лицом смерти, проверить желание на истинность.

Сита, по-прежнему, пряталась за камнем, она смотрела, слушала, боясь пропустить малейшую подробность и… просто боясь.

– А как же легенды?

– В Городе много легенд, я прожил достаточно, чтобы стать одной из них.

– Значит, ты никак не связан с планетой, не ты исполняешь желания?

Тадао сидел на полу, холодном каменном полу пещеры, фонарь покоился рядом, освещая участок того же пола. Сидел и вел диалог. Собеседником военного, был… дракон.

– Нет, я такой же гость, как все вы. Когда-то давно, я прилетел сюда, я желал пищи и, чтобы для добычи ее, не приходилось охотиться, я желал долгой жизни, и желание исполнилось. Через время, я проклял его исполнение.

Чешуйчатое тело, огромная голова с какими-то наростами, когтистые лапы, крылья – все это она смогла рассмотреть, когда дракон двигался, меняя положение, впрочем, все равно большинство подробностей терялось в темноте. Но… во вселенной нет драконов! То есть, имеют место, конечно, сказки о могучих летающих существах, в некоторых культурах они изрыгают огонь, в некоторых – мудры и могут разговаривать, даже на древней Земле насчитывалось с десяток подвидов подобных мифических созданий. Но – вот так, живой дракон, нет, во вселенной нет драконов, во всяком случае, в изученной людьми… и зинтанами, и негомцами…

– Я последний в своем роде, - словно подслушав мысли Ситы, произнес дракон. – Когда-то мы правили, некоторые из нас могли летать, меж звезд. Наши лапы не приспособлены для тонкой работы, но мы имели развитый мозг и долгую жизнь, а работать можно заставить и других.

– Как получилось, что ты выжил. Драконы – давно легенда. Тысячи лет прошло, да что там – десятки тысяч!

– Мое желание, мое проклятие. Я беру не жизни, я высасываю жизненную силу, она питает меня, мою жизнь, если это можно назвать жизнью.

– Улетай.

– Куда? Драконы – легенда, пусть такими и остаются. Кстати, каково твое желание, ты пришел сюда в надежде его исполнения, чего хочешь ты?

– Смерти.

Сита закрыла рот ладонью. Что он такое говорит?

– Смерти? – дракон шумно почесал лапой светлое пузо. – Тогда, зачем прилетел на Элизию, смерть ты мог найти в любом месте.

– Я жил без пользы, я убивал, делал страшные вещи, выполняя приказы. Делал, во имя… чего? Теперь и не упомнишь. Причины, мотивы, побуждения остались там, в прошлом, а сотворенное мной, забранные жизни, разрушенные судьбы, горе, что причинил – здесь, - Тадао постучал себя по груди.

– Ищешь искупления? Прощения?

– Что-то вроде. Я бы давно убил себя, принеси это кому-то… пользу, что ли. Жизнь моя не была благом, пусть же смерть, пойдет на хорошее дело.

– Отдай себя на органы, я слышал, такое делается.

Тадао покачал головой.

– Давно не делается. Органы выращиваются, какие нужно, сколько нужно, чистенькие, здоровенькие. Слушай, ты сказал, высасываешь жизненную силу, а можешь, ну высосать у меня и отдать… кому-нибудь, кто нуждается, больным там, детям, старикам…

И снова Сите стало страшно от произнесенных слов.

Дракон улегся на пол, подобрав под себя лапы. Его морда оказалась почти напротив лица Тадао.

– Добренький, значит, добровольная жертва, бескорыстный, ну смотри.

И Сита, а, наверное, и Тадао увидели.

Мать протягивала дитя, и в крохотном тельце едва теплилась жизнь. Девушка, женщина, бабушка, рыдающие над любимыми: мужчинами, женщинами, любимые умирали. Дети над больными родителями. Родители у постелей детей. Девочка над тельцем котенка, и все они молили, просили… Волны боли, нечеловеческой боли, скорби, надежды накрыли Ситу.

– Выбирай, - издалека, сквозь видения и эмоции пробился голос дракона.

– Я… я не могу, - кажется, Тадао плакал, рыдал.

– А я могу! – видения исчезли, осталась пещера и дракон. Благородный он! Пришел он! Натворил делов, а теперь, значит, жертвовать, искупать! Искупитель, хренов! Как убивать, так – своими, а искупать, так он не может. Все хотите, чтоб кто-то за вас решал, даже убить себя не можете по… по человечески. Нет, парень, сам натворил – сам и искупай, а меня нечего в это впутывать!