– Боги, Исполняющие Боги, их не существует! И все эти культы, молитвы, все — зря! Пустое сотрясание воздуха!

– Уже говорил, если Боги и существуют, они точно живут не в Пирамиде. Прилетели, - дракон опустился у берега. Привычный туман Нижнего обступал их, невдалеке плескался Океан.
– Слезайте. Устал я. Думал, снова летать понравится. Нет, скучно, надоело, все надоело.

– Постой!
– Сита, не без помощи Кельвина аккуратно опустила так и не пришедшего в сознание Тадао на камни.
– Ты так давно живешь здесь, тебе удалось разгадать тайну планеты, как она исполняет все эти желания?

– Нет, да и зачем, не интересно, - дракон взмыл в воздух, вскоре его тело растворилось в тумане.

29.

Удивительно, насколько скоротечно общий подъем, я бы сказал – эйфория от исполнения желаний, сменилась не менее общими упадническими настроениями. Ведущие в своей области ученые и молодые аматоры, психологи, элизиоведы с мировым именем и просто увлекающиеся, кто только не брался объяснить данную проблему. Хотя, «проблема» не совсем верное, точнее, совсем не верное понятие. Казалось бы, есть планета, на которой исполняются желания, чего проще, лети и исполняй. Про конфронтацию подсознательно и сознательно желаемого, а также про кратчайший путь исполнения, написано достаточно, так что, повторяться не стану. Рассмотрим аспект неизлечимо больных. На первый взгляд – им нечего терять, и Элизия представляется единственным и вполне логичным выходом. Однако, практика той же Элизии показывает, что зачастую кратчайшим путем к избавлению от страданий, планета (Исполняющие Боги) видят смерть больного. Ко всему этому, оставаясь на «большой земле», пользуя различные процедуры, не прекращая лечения, шанс выздороветь ничуть не меньше, если не больше, чем на планете, исполняющей желания, ведь то, что принято называть «чудеса» имеет место и в остальном мире.

Все это вкупе, привело к тому, что всего за двести лет, поток желающих попасть на планету заметно оскудел. В данный момент, типичный посетитель Элизии, либо вконец опустившийся индивид, едва набравший необходимую сумму для перелета на планету и рассматривающий ее, как последнюю инстанцию. Либо мечтатель, воспринимающий Элизию, как некое волшебное место, после которого, его жизнь изменится, не способный и не желающий приложить хоть сколько-нибудь усилий для изменения той же жизни в «реальном» мире.

Ф.Незнанский. Из неопубликованного.

ТАДАО

– Что это?

– Где?

– Шум, похож на журчание ручья.

– Один из водопадов с Верхнего, и он совсем не похож на ручей.

За домом родителей тек ручеек. Не легко, но, разогнавшись, я мог перепрыгнуть его. Что и делал. К неудовольствию матери и ворчанию отца. А еще, мы с братом запускали в него кораблики. В один из дней, мы взяли модель парусника, что подарили отцу на юбилей, и опустили в воду. Вместо того, чтобы поплыть, корабль тут же пошел ко дну…

– Где я?
– последнее четкое воспоминание, я ложусь в пентаграмму, вместо Ситы. За ним — череда полуосознаваемых образов: свет, лечу, какие-то помещения с наклонными стенами и кристаллами на потолке, Сита.

– Сита!

– Лежи, я здесь, - теплые, мягкие руки гладят меня по голове, ероша ежик волос. Приятно, хорошо.

– Я умер?
– вопрос далек от логичности, но не дает покоя.

– Нет, ты жив, ты с нами.

– Вы в Нижнем, Тадао, и вы не представляете, где были, - прорывается голос Кельвина. Монах тоже здесь, все в сборе — хорошо.

– Теперь все будет хорошо, - в такт моим мыслям звучит голос Ситы.

И я верю ей, потому что мне, действительно, хорошо, оттого, что жив, оттого, что она рядом. Но один вопрос не дает покоя.

– Кельвин!

– Да.

– Я… пожертвовал собой, ради другого, я совершил хорошее дело, теперь я прощен, да?

– Только Бог может простить тебя, Бог и ты сам.

– Но, если я не вашей религии, не прошел этот, как его — обряд крещения, бог не слышит меня?

Молчание.

– Кельвин!

– Не знаю.

– Тогда я хочу, чтобы ты крестил меня, Кельвин, чтобы он услышал!

Мой голос дрожит, и эта дрожь передается монаху, или мне так кажется.

– Это… это ответственный шаг.

– Но я хочу этого, хочу заслужить прощения, не ради кармы и будущих перерождений, а в искупление совершенного. Твой бог, он должен понять.

– Хорошо, ты можешь подняться?

– Не знаю, - я пробую, и Сита помогает, какая же она сильная, откуда столько силы в столь хрупком теле.

– Ты жива, - с радостью смотрю на нее.

– Да, благодаря тебе.

– Но… если жив я, значит, опасность тебе не угрожала… - болит голова, словно опять обращаюсь к знаниям в ней.

– Не важно.

Вместе мы поднимаемся.

Теперь вижу — мы, действительно, в Нижнем. Серый туман, колонна невдалеке, жиденький водопад из стоков. Поодаль стоит Кельвин, мешок он отложил, задумчиво глядит на Океан.

– Конечно, здешняя жижа не совсем вода. Но не креститься же той гадостью, что стекает с Верхнего.