25.

КЕЛЬВИН

Сита сидела на земле, прямо на холодных камнях. Взгляд девушки не отрывался от того места, где десяток минут назад исчез Тадао.

Жертвенники давно ушли, на утесе остались они с девушкой.

Шум падающей воды, море колышется вокруг.

Вот и пришел конец их, так называемой, экспедиции. Впрочем, ни они сами, да и, возможно, наниматели никогда особо не верили, что подобной компании удастся разгадать тайну зомби. Кельвин подумал о том, зачем он прилетел на Элизию, на самом деле.

– Уезжайте отсюда, - тихо произнес, обращаясь к девушке, - уезжайте, как можно скорее — проклятое место!

– Где… куда он делся?
– Сита словно не слышала его. Все верно, каждый слышит то, что хочет услышать.

Кельвин снял пиджак, который заметно измялся в экспедиции, впрочем, он и до нее особо не блистал отутюженной тканью, постелил на камни, рядом с девушкой, подкладкой наверх, постучал по блестящему атласу.

– Пересядьте, простудитесь.

– Вы видели?.. Вы тоже видели? Что, что это было? Что с ним случилось?

Кельвин подумал, и опустился сам на подстилку.

– Кто знает, Непримиримые верят, что их зомби возносятся в жилище Исполняющих Богов, прямо в Пирамиду, чтобы там прислуживать хозяевам планеты. Как я понял из обрывов разговоров, Жертвенники примерно такого же мнения, в смысле — жертвы в Пирамиду, правда, там их Боги, гм, едят.

– Едят!
– ужаснулась Сита.

Кельвин смутился.

– Вы же понимаете, все это домыслы, желающих исполнения желаний, по сути — фанатиков, правды же не знает никто… Да пересядьте вы!

Вопреки его словам, девушка вскочила.

– В Пирамиду, говорите, может, Тадао еще жив, мы должны спасти его!

Все верно — должны. Она в шоке и не сознает, что говорит. Кельвин вздохнул.

– Это невозможно. В Пирамиду еще никому не удалось попасть, а ведь пытались, много раз пытались, никакая техника на планете не работает…

– Я знаю, как попасть в Пирамиду! Если Тадао там, мы спасем его!

26.

КЕЛЬВИН

Холодно. Ветер в лицо. Свинцовые тучи, что словно крыша, накрывают Верхний Город, все ближе все холоднее. Как он оказался здесь?

«Я знаю, как попасть в Пирамиду!
– Сита вскакивает с камней и бежит, нет — летит в сторону гостиницы. Маленькая, решительная девочка.

Подхватив пиджак и мешок, он несется за ней. Не останавливает, не отговаривает. Утопающий хватается за соломинку. Отчаявшийся — за надежду. Отчаяние девушки побуждает ее к действиям. Пусть, все лучше, чем горевать, сидя на камнях.

Проклятое место! Нечестивое место!

Тучи приближались, обрастая подробностями. Холмы, горы, хребты и впадины из замерзшей воды, и перевёрнуые, так, что самые высокие вершины ближе к ним, к Городу. Серый. Сколько оттенков серого, в иное время, в иных обстоятельствах, Кельвин бы залюбовался этим зрелищем.

Вот они в гостинице.

Хозяин равнодушно смотрит на посетителей. Одного спасли, другого потеряли — обычное дело. Вот Сита судорожно, с остервенением стягивает с себя одеяние, мало заботясь присутствием мужчины в комнате. Он пошел за ней, чтобы успокоить, а нарвался — вот. Кельвин поспешно отворачивается. Через минуту девушка пролетает мимо, на ней плотные штаны и куртка защитного зеленого цвета. От кого эта зелень может защитить в царстве камня?

– Вы идете?
– бросает через плечо.

– Да, да, конечно.

Это происходило словно с ним и не с ним. Нет, он шел, действовал, о чем-то думал, отвечал на вопросы. И, вместе с тем, он же внешним наблюдателем, лицезрел происходящее со стороны.

Вот они движутся к ближайшей колонне. Странная парочка — хрупкая девушка, решительно вышагивающая впереди и худой бородач с серым мешком и грустными глазами за ней.

Вот заходят в колонну.

Путь внутри Кельвин помнил плохо, он, опять, как во время ритуала, отключился. Словно в фильме, когда проматываешь неинтересные сцены, только здесь фильмом выступала сама жизнь. Жизнь, оказывается, тоже можно перемотать. Они куда-то шли, и только Сита знала куда. А ведь она знала, и Кельвин ни разу не усомнился в ее знании, покорно бредя следом. А потом он увидел его — дракона.

Драконы из сказок — мудрые, благородные существа, во всяком случае, в сказках Кельвина было именно так.

Дракон в жизни, да еще при ближайшем рассмотрении — страшен. Первобытный страх, упрятанный глубоко внутрь, как оказалось — не достаточно глубоко, при одном взгляде на того, кто больше тебя, тут же лезущий, да что там — вылетающий наружу.

Сита плакала, Сита кричала, умоляла и призывала на голову твари все кары небесные, топала ногой и размахивала руками, била кулачками по чешуйчатой шкуре.