– Присаживайтесь, - хозяин комнаты указал на стул, у письменного стола, я аккуратно опустился на него. Кельвин, потоптавшись и не дождавшись собственного приглашения, умостился в низкое кресло, возле стенки.

– Вижу, вы напуганы?

– Нет, - честно ответил я.

– Да, - разоткровенничался Кельвин.

– Знаете, чем отличается сумасшедший от, так называемого, нормального?

– Мне все равно!
– я уже взял себя в руки. И так потеряли достаточно времени. Если трактирщик прав — перед нами предсказатель Нижнего, человек, который знает будущее и — дожились — единственный, кто способен нам помочь.
– Вы можете увидеть, или как там это у вас…

– Только тем, что несогласно большинство, - очкастый словно не слышал меня — сумасшедший, что возьмешь.
– Если большинство станет утверждать, что сейчас ночь, - предсказатель указал на светлое окно, - тот, кто посмеет говорить обратное — станет сумасшедшим. И, в конце концов, сам уверует в правоту большинства. Более того, даже начнет искать у себя болезни — реальные и мнимые, объясняющие, почему ему видится не то, что остальным. К врачам пойдет, но ни разу, слышите, ни разу не усомнится в мнении большинства.

– Вы — провидец? Видите будущее?
– время, драгоценное время уходило, где сейчас Сита, как быстро эти коричневорясые приступают к своим обрядам.

– Здесь я — провидец. Изгой, уникум, урод. Меня всегда занимало, если в нации провидцев родится один, не обладающий способностью видеть будущее, в их понимании он будет почти богом. Как же — жить в отрезке сейчас, не знать, что произойдет с тобой в следующую минуту, завтра, через год… Встретить девушку и гадать — она это, или не она, счастливы ли они будут вместе? Выбирать разные имена, не ведая пола будущего ребенка, выйти без зонта — и попасть под дождь. Оставаться в неведении, относительно даты собственной смерти…

– Так вы провидец, или…

– Провидец, - легко согласился очкастый, - и я вижу — вы умрете.

– Неужели?
– вскрикнул, или, скорее, пискнул Кельвин.

Тощий пожал плечами, одновременно удобнее устраиваясь на подушках.

– Все умрем, когда-нибудь, а ты как думал. Ты, например, - худой палец указал на меня, - повинен во многих смертях и явился сюда за смертью.

– Ну, я не… - отчего-то я почувствовал себя виноватым.

– И ты, - палец переместился к Кельвину, - тоже пришел за смертью. В принципе, это нормально — смерть — неизменный спутник жизни и многие видят в ней решение проблем. В смерти своей, врагов, друзей…

Я помотал головой. Вот только философствования нам здесь не хватало!

– Кончай! Если ты предсказатель, то знаешь, зачем мы пришли! Где девушка? Она жива? Ты можешь нам помочь?

– И спутница ваша тоже умрет. Как я говорил — все умирают. Чтобы переродиться — нужно умереть. Чтобы построить новое здание на месте старого, второе нужно разрушить. Чтобы стать новым человеком — старый должен умереть. Ваш путь, ваши испытания — дорога к новому рождению. Вашу девушку похитили Жертвенники.

– Это мы знаем и без тебя!

– Наверху они приносят в жертву животных, здесь — людей. Опускаясь вниз, как многие до них, считают, что приближаются к богу. Мысль далеко не нова, хотя и парадоксальна, бог-то, вроде как, живет наверху. Чем грязнее тело, тем чище дух, разве не глупость.

– Как, где найти этих Жертвенников!
– главный вопрос, зачем мы пришли сюда. Если верить трактирщику, каждый раз для своих ритуалов Жертвенники выбирают новое место, и только провидец мог увидеть, где они соберутся в этот раз.

– Я предсказатель, а не справочное бюро! Где ты видел абсолютно точные предсказания! Идите, боги, или кто там, испытывают вас и, если желание спасти вашу спутницу искреннее, оно исполнится.

– Дурдом какой-то!
– сначала сказал, потом понял, как прав.

– Ступайте на мыс у водопада.

– Мыс?

– У водопада?

– Вижу, там встретитесь с девушкой, ну и ее похитителями.

23.

КЕЛЬВИН

Господь Единый, как же болят ноги, ноют плечи, ломит спина. Странно, монастырская жизнь, Кельвин думал, закалила его к физическим нагрузкам.

Скоро, скоро это все кончится.

Шум воды был слышен задолго до того, как они увидели его.

Водопад.

Влага вечного дождя наверху должна куда-то деваться. Часть стекает по колоннам, превращаясь к низу в густую слизь. Большая часть низвергается вниз подобными водопадами — естественный, или искусственный сток. Подобными, потому что, наверняка, водопад не один.

Наконец, он вырисовался из тумана. Что интересно, соприкасаясь с океаном, низвергающийся поток почти не образовывал брызг. Океанический студень словно поглощал его. Невольно возникала ассоциация со страдающим от жажды, что пьет и никак не может напиться. Или с пьяницей.