Шрифт:
Он входит в Океан и делает мне жест, приглашая следом.
Поддерживаемый Ситой, я иду.
Монах замер невдалеке от берега. Вода в Океане совсем не холодная, и не такая густая, как может показаться на первый взгляд. Кельвин опускает руку мне на голову и начинает чтение молитв. Слов не разобрать, и рука у него сухая, тяжелая, совсем не как у Ситы.
– Крещение – это только начало, или, если хочешь, верхний пласт, видимая часть. Ты должен жить, соблюдая заповеди, принимая наши ценности.
– Я знаю.
Монах продолжает молитву.
Сухая рука давит на темя, принуждая погрузиться в воду. Я покорно набираю воздух и ныряю. Трижды.
Молитва продолжается.
В конце ее монах снимает крест с себя и одевает мне на шею.
– Теперь ты с нами.
Опустив голову, он бредет к берегу.
А я… вроде, ничего не изменилось – туман, колонна, Океан, но как-то… Как-то хорошо на душе, легко что ли. Словно груз, что висел и давил все эти дни, годы, разом упал, растворился в Океане, в тумане, в этом дне, в улыбке Ситы.
Я уже могу идти сам, и иду, к берегу, рядом Сита.
Кельвин опускается на камень, рядом мешок.
– У меня был сын…
30.
КЕЛЬВИН
– У меня был сын, - шепчут сухие губы, Тадао и Сита удивленно смотрят на него. – Крис. Замечательный мальчуган, точнее – юноша. Он всего лишь хотел сделать людей счастливыми. Идеалист, подобно многим идеалистам, он прилетел за желанием сюда, на Элизию.
– Я… я не знал, - бормочет Тадао, словно извиняясь.
– Ты и не должен был знать. У всех нас есть свои секреты. И он вернулся – овощем, пустой оболочкой без души и желаний. Не знаю, возможно, так планета исполнила его мечту. Крис вскоре умер, угас, несмотря на все старания и уход врачей. Моя жена – Рея, она не выдержала. Нет, она жива, она просто бросила меня, к тому времени мы все равно уже не были семьей – порвалась связующая нить, а силы привычки оказалось недостаточно. А я, я ушел в монастырь. Вот так – проклятая планета сначала отобрала мечту у сына, а затем сына у меня.
Тадао и Сита уже выбрались на берег и сейчас стояли, поддерживая друг друга и слушая.
– Улетайте отсюда, как можно быстрее и как можно дальше, оба, и всем наверху и внизу передайте, чтобы улетали. Проклятое место.
31.
СИТА
– Проклятое место.
Кельвин поднимается и вновь идет к воде, на этот раз, волоча за собой мешок.
Тадао, напротив, опускается на землю. Глаза его сияют, он счастлив, а, вместе с ним, и Сита.
– Если мои сведения верны, а они верны, через три дня, да, через три дня к Элизии приблизится корабль – это транспортник, из переделанных рудовозов. Для всех, конечно, места не хватит, но хоть что-то, хоть кто-то.
Говоря это, Кельвин развязывает мешок. Сите стало любопытно, неужели они с Тадао сейчас увидят, что он там носил все эти дни.
Монах зашел по пояс, серая ткань была отброшена и поплыла по волнам, жилистые руки сжимали предмет… Они ожидала какой-нибудь книги, или шкатулки со святыми реликвиями, так как подсознательно уже сделала выводы и решила для себя. Вместо этого, Сита увидела некий механизм. Ее познаний в технике не хватило, чтобы идентифицировать его.
Блестящий корпус, какой-то винт, похожий на бур, трубки по бокам, сверху большая кнопка. Красная.
– Это… прошептал Тадао.
– Это бомба, - закончил Кельвин. – Планетарная бомба, едва активирую и опущу ее, она сама поплывет, отыщет расщелину и начнет забуриваться, пока не достигнет… как мне говорили, на весь процесс понадобится около месяца. По истечении этого срока, планеты Элизия больше не будет. Она расколется – сама уничтожит себя. Не будет больше этого рассадника разочарований, горя, несбывшихся надежд. Самим своим существованием, она отравляет мир, жизнь…
– Кельвин, ты бредишь…
– Я прилетел сюда за этим. Этой мой долг, мой крест, моя епитимья уничтожить это проклятое место. Хватит! Хватит разочарований и несбывшихся надежд, хватит разрушенных семей и отобранных у родителей детей, всего хватит!
Что он такое говорит. Разве можно…
– Кельвин, уничтожив планету, ты убьешь всех тех, кто живет на ней, - Тадао поднялся и начал приближаться к монаху.
– У них есть время улететь.
– Не у всех. Звездолет не вместит желающих, а даже, если и вместит, как рассказать, заставить поверить, если, будем говорить, что через месяц планеты не станет, над нами посмеются. А как, насчет больных, сумасшедших…