– Как нету?!

Листрен изучающе смотрел на меня и не торопился что-либо пояснять. А что меня разглядывать, словно только познакомились? У меня самая обычная внешность для Рейхэма. Я невысокого роста, средней комплекции, серые с зеленью глаза, тонкие губы, прямой аккуратный носик, челка до бровей и темная коса до лопаток.

– Насмотрелся?

Листрен кивнул и шумно отхлебнул из кружки. Когда он сделал заказ, я даже не заметила.

– Плохо выглядишь.

– Как надо, так и выгляжу. Хватит уже зубы заговаривать, где мое зелье?

– А хватит с тебя зелья. Я говорил с Мастером Ярусом, тебе вредно часто пить эту пакость. Учись читать, Сола.

Я с ужасом уставилась на парня. Неужели, правда, не принес? Листрен подпер голову ладонью и наблюдал за мной, словно я тут представление разыгрываю. Красивый, зараза, даже, когда так раздражающе-покровительственно улыбается. Ну, а что можно ожидать от полуэльфа? Женщины млеют от такого сочетания как красота и мужественность. Мой собеседник ростом почти два метра. Густые волосы темно-медного цвета чуть ниже плеч всегда на работе заплетены в косичку. Лицо овальное, губы полные, обыкновенный нос, серые глаза, как у большинства жителей Рейхема, только яркие, большие и опушенные длиннющими ресницами всем красоткам на зависть. И голос у него приятный. А еще у него красивое тренированное тело и вполне естественно, что женщины перед ним штабелями укладываются.

Знай, эльфы, что в Империи живет полукровка, на него открыли бы настоящую охоту. Ведь остроухие красавцы помешаны на чистоте крови. А еще ему почти тридцать два, хотя по меркам долгоживущих эльфов - это младенчество. Выглядел Листрен лет на девятнадцать-двадцать.

– Что ты задумала?

– Я?
– удивилась я с трудом отвлекаясь от раздумий.
– Ничего.

Краем глаза заметила, что шумная компания с гоготом вывалилась на улицу. Из двери дохнуло речной прохладой и сыростью.

– И чего мне ждать: ножа под ребро или гадости какой в физиономию?
– заволновался напарник.

Шутник! Я вообще тихая и безобидная. Это его прошлая пассия оказалась слегка сумасшедшей и доставляла полуэльфу множество хлопот. Я же на физическую расправу не способна.

– Я думала, ты мне друг.

– Та-а-к, в ход пошло тяжелое оружие, значит.
– Листрен наклонился вперед.
– Сола, потому, что я тебе друг, зелье ты больше не увидишь.

И весь такой упрямый: сел, руки на груди сложил, не подступиться. Разносчица, что постоянно вертелась поблизости, во все глаза на него уставилась, разве что слюни не пускала.

– Ну и ладно, я научусь читать!

Получила в ответ поощрительную белозубую улыбку.

– Вот и молодец.

Ночь выдалась холодной и унылой. Над головой на бархатной поверхности безоблачного неба россыпью драгоценных камней сверкали далекие, недоступные звезды. В детстве я думала, что это разноцветные камешки, разбросанные Богиней, чтобы порадовать людей. Саму Пресветлую Изоливию я тогда представляла женщиной невысокого роста, с большой грудью, как у кормящей, со светлым одухотворенным лицом и всепрощающим взглядом. Этот образ значительно отличался от стоящей в главном храме статуи - высокая строгая женщина могла быть кем угодно, на мой взгляд, но не защитницей слабых и увечных, женщин, детей и стариков. На громкий вопрос искренне недоумевающего ребенка взрослые реагировали очень странно, и нам с мамой пришлось покинуть храм до того, как краснолицый священнослужитель добрался до нас. С тех пор в храм я заходила редко.

Домой мы с напарником шли с диаметрально противоположным настроением. Листрен - расслаблен и доволен. Я - злая и обиженная. Книги - моя страсть, но читать я не умею, могу лишь картинки рассматривать. Я родилась в обычной городской семье, мы не бедствовали, но на мое образование денег не было. Да и ушла я из родительского дома до того, как открылись бесплатные вечерние курсы при храме, где учили счету и письму. А в Конторе я выполняла работу, не требующую образования. Другое дело горьковатый, пахнущий мятой и полынью настойчик из неизменной зеленой бутылочки, который давал мне возможность полчаса-час насладиться чтением. Буквы переставали казаться диковинными письменами, а самостоятельно складывались в слова и предложения. Даже сильная головная боль - расплата за временные способности - не могла испортить мне настроения.

Мы с напарником проживали в рабочей части города, на втором этаже довольно приличного дома. Неприхотливая конспиративная квартирка из двух крошечных комнатушек встретила нас затхлым запахом. Я поморщилась и поспешила распахнуть окно. Холодный ветерок, ворвавшись в помещение, в благодарность легонько коснулся лица призрачными пальцами, взлохматил челку. Привычно пристроила казенный плащ на исцарапанной однорогой вешалке, бережно опустила на кровать драгоценный сверток.

– Сола, сними скорей эту гадость с лица!
– воскликнул напарник.

Он уселся в продавленное, некогда темно-красное кресло с резными подлокотниками, пододвинул к себе низенький столик, выложил на него все свои ножички, прислонил к креслу ножны от короткого меча и стал методично осматривать оружие на предмет зазубрин. Я могла только догадываться, чем сегодня занимался мой напарник, но предпочитала ничего не знать.

Устало присела возле своего столика, уставленного целым арсеналом косметических средств. В круглом зеркале отразилась изможденное бледно-серое лицо в ореоле растрепанных волос. Привычным жестом заправила за ухо выбившуюся прядь, пригладила волосы и взялась за возвращение себе привычного вида. Молочко из одной бутылочки, эмульсия из другой и крем напоследок - и с зеркальной поверхности на меня смотрит родное существо. Теплого тона кожа, отсутствие теней-синяков под глазами сделали меня значительно привлекательнее. Расплетающаяся коса темно-каштанового цвета лежала на левом плече, пышная челка едва выше бровей, серо-зеленые глаза, очерченные скулы, тонкие, но красиво изогнутые губы. Я улыбнулась своему отражению и повернулась к напарнику.