— И давно ты с ней общаешься? Кажется, когда-то ты сравнивал ее с ведьмой из средневековья, — фыркнула Аня, стараясь придать своему голосу беззаботность и безразличие. Это была та маска, которую она надевала всегда, когда стремилась дистанцироваться от окружающих. Когда не хотела, чтобы в ее мысли кто-то лез. Когда чувствовала себя ущемленной, как сейчас. Не оставалось ничего, кроме сарказма.

— У тебя две минуты, — проигнорировав ее вопрос, отрезал парень. — Говори, что хотела, или не трать мое время.

— Интересно, когда ты успел стать таким занятым, — хмыкнула девушка, намеренно стараясь отсрочить момент, когда нужно было говорить по существу. Гораздо проще делать вид, что все осталось, как прежде. Но Дима, кажется, на это согласен не был. По крайней мере, его взгляд вовсе не выражал желания находиться здесь. — Ну ладно. Раз ты выделил мне всего две минуты своего драгоценного времени, постараюсь покороче, — Аня прочистила горло. — Я не хочу, чтобы между нами остались какие-то недопонимания и чтобы мы разошлись на такой ноте, поэтому прошу тебя не воспринимать все на свой счет. Просто так вышло, и все тут. Ты не виноват.

Пока Аня несла весь этот бред, что с каждой секундой рождался и плодился в ее голове, она смотрела прямо перед собой. Потом, наконец, нашла в себе силы посмотреть в глаза собеседнику, ожидая увидеть в них что угодно. Дима тоже смотрел на нее в ответ, и Ане почти начало казаться, что вот-вот он простит ее. Скажет, что все это ерунда. Что он тогда ей не поверил, и знает, что у нее никого нет. Ане и правда так показалось, пока глаза Димы не приобрели новый, не знакомый ранее оттенок. Оттенок жестокости, граничащей с яростью.

— Да пошла ты, — процедил он. — Серьезно, Ань. Иди на хер со своими загонами. Я устал слушать твои оправдания. Ты не хочешь, чтобы между нами остались недопонимания? Не выйдет. Потому что я ничерта не понимаю. Я тебя не понимаю. Что ты за человек? Тебе что, доставляет удовольствие все ломать на своем пути? Только мне начало казаться, что все входит в свое русло, а тут ты со своим «у меня другой». Какого, блять, черта тогда было у нас? Тебе нужна была игрушка для удовлетворения желаний и мозгоебства? Поздравляю, ты нашла отличный вариант! Я все терпел. Все твои выходки. Черт подери, да я прощал тебе такое, за что любую другую послал бы куда подальше. Я многое готов был простить тебе. Очень многое. А что, блять, ты делаешь? Это что, какое-то шоу? Проверка на прочность? Тогда поздравляю — я проиграл. Потому что я устал уже от всего этого. От тебя. Я был готов дать тебе, что угодно. Серьезно, я бы все сделал, чтобы ты, черт возьми, чувствовала себя счастливой. У тебя было не лучшее детство, да и потом пришлось натерпеться, и я хотел сделать так, чтобы хотя бы со мной ты была спокойна. Но тебе это не нужно.

— Дим, я не…

— «Я». Опять «я». Хоть раз ты сказала «мы»? Хоть один-гребанный-раз? Большего эгоиста я не встречал. Ты настолько помешана на своем одиночестве, что готова, наверное, загрызть любого, кто на него посягнет. Вот и мне не повезло попасться в твои капканы. У тебя развлечение такое — выжимать из окружающих все соки? Сколько несчастных уже погибло от твоих рук?

— Зачем ты так? — Аня сглотнула подступающий ком. Слышать все это от него было больше, чем пыткой. — Я хотела извиниться.

— Извиниться? — Дима расхохотался. — Ты, милая, не понимаешь значения этого слова. Извиняются, когда наступили в метро на ногу. Или опрокинули бокал с красным вином на белое платье. Или приняли старшую сестру девушки за ее мать. Вот когда говорят «извини». Или ты реально думала, что я могу тебя простить? Что я скажу: да ладно, ничего страшного, мир? Думаешь, тебе удалось настолько меня выдрессировать, что я готов полностью подчиниться. Хуевый из тебя тренер, Вольф. Потому что хера с два я позволю тебе окончательно лишить меня чести. Ты-то у нас гордая. «Я все могу сама, мне никто не нужен». Посмотрим, сколько ты протянешь.

Дима дернулся, будто хотел уйти, но в последний момент передумал.

— Мне только одно непонятно. Почему сейчас? Не могла подождать еще пару месяцев? Как раз мой мозг бы к тому моменту расплавился от твоих выкрутасов настолько, что я, может, и простил бы тебя. Недальновидно, Вольф. Не ожидал от тебя такой безответственности. Ты ведь обычно все на сто шагов вперед продумываешь. Знаешь, как обойти всех и каждого. Только вот со мной неудача вышла. Прости уж, что нарушил твои планы.

— Пожалуйста, послушай меня, — взмолилась Аня, которую уже трясло от еле сдерживаемых слез.

— Две минуты прошли, — рявкнул Дима. — Я уже наслушался и больше не желаю с тобой связываться. С этих пор каждый сам по себе. Как ты и хотела. Ты свободна, Аня! Делай, что хочешь. Счастья тебе с этим твоим… И не думай снова заговорить со мной. Я серьезно. Тебя нет для меня больше.

Ты была, как и все, но потом на пути

Повзрослела, теперь ты как бес во плоти.

Я молю дать мне слов о тебе понежней,

Но в ответ тишина, so fuck you anyway.**

***

После шторма всегда наступает штиль. После болезни — выздоровление. После пожара деревья вновь покрываются зеленой листвой. Всему нужно время. Больше или меньше — неважно; главное — дождаться, когда солнце вновь взойдет.