– После выходных будет голосование в Айове. Я надорвусь, но получу номинацию от демократов. Как только я разберусь с Эшем, я снова поднимусь в рейтингах.

– Хочешь сказать, что мне скоро придется бросить свою работу?

– Может быть ненадолго. Я помню наш разговор о том, что ты хочешь продолжать работать. Сейчас ты будешь мне нужна еще больше. – Он поцеловал меня в макушку, я отдыхала в его руках.

– О, пожалуй, я смогла бы от чего-нибудь отказаться.

– И что ты требуешь взамен, Прюденс? Бриллианты, одежда, новая машина?

– Ха, как плохо вы меня знаете, сенатор. Ты же знаешь, что ничего из этого мне не нужно.

Я подняла голову и поцеловала его, игриво прикусив его нижнюю губу.

– Я понял, ты хочешь секса. Ты женщина мечты, секс вместо бриллиантов.

– Не только секс, Алекс. Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что у нас будут еще такие же моменты, как сейчас. Даже если это будет только один день или даже несколько часов. Я хочу, чтобы у нас было время друг для друга, разумеется, секс обязателен.

– Я думаю, что смогу выполнить твои условия, даже с радостью.

Он поцеловал меня в плечо, и я вздрогнула. Он все еще заставлял меня покрываться мурашками.

– Я сделаю перерыв в практике, но бросать не буду. – Я подняла голову и поцеловала его. Прибой набегал на берег, холодный ветер гулял в моих волосах. Мне понравилось слушать звук волн, потягивая вино и дремя у него в руках. – Я надеюсь, все наши проблемы позади. Но что делать с твоим секретом, Алекс? Вдруг все станет известно?

– Не думаю. Я все проверил и перепроверил. Если Эш ничего не нарыл, то, думаю, никто не сможет. Он с первого дня копал под меня, и делал все, чтобы найти что-нибудь. Я разгреб все его дерьмо и справлюсь с любым, кто встанет на моем пути. Я работаю над этим со школьного выпускного, и какие-то засранцы ничего не отберут у меня.

– Это не просто Сенат, Алекс. Они влезут во все.

– Я не волнуюсь об этом, и хочу, чтобы и ты не волновалась. Мы многого добились, и никто не разрушит то, ради чего мы это делали. Это последнее, о чем стоит волноваться, малыш.

– У моей мамы был СПИД и тюремный срок, это обязательно станет известно. Будет большой скандал.

– Мне все равно. Я знаю, кто ты и кто я, и ничего из этого не сможет нам навредить. Ни сейчас, никогда. Мы хорошие люди и наша любовь это то, что многим не дано найти. Она будет освещать все, что, по их мнению, они смогут предъявить нам.

– Я не хочу больше разваливаться на части, когда я должна быть сильной.

– Я не вижу, что ты разваливаешься, Прюденс, - сказал он. Он поцеловал меня и положил руки под одеяло, дотрагиваясь до моего теплого тела.

– Я хочу, чтобы все было как сейчас, завернуться в одеяло с тобой на пляже. Я хочу, чтобы это никогда не заканчивалось. Я не хочу уезжать. Только ты, я и океан, - прошептала я, глядя на него и найдя его губы. Он нежно поцеловал меня, его губы были маслянистыми от омара.

– Это было бы здорово, но мы должны двигаться дальше, малыш. Если жизнь станет слишком безумной, мы вернемся сюда и перезарядимся, ты, я, Беккет и куча сотрудников разведки. И чтобы ребенок был, правда, чудесно? Повернись.

Я оставалась завернутой в одеяло и повернулась к нему. Наши обнаженные тела растворялись друг в друге. Я села лицом к нему, и его твердый член вырос передо мной.

– Посмотри на меня, - сказал он, поднимая мой подбородок. – Мы созданы, чтобы оказаться в Белом доме. Ты невероятная, кто-то создал тебя для великой жизни. Ты сможешь пройти через это рядом со мной. Мне так жаль, что я причинил тебе боль, я клянусь, что больше этого не повторится. Мы должны сражаться и сражаться сильно. В моей истории нет места для трусов и слабаков. – Он улыбнулся.

– Я знаю, Алекс. Я понимаю. Я буду сражаться с тобой, и мы сможем это сделать. Я знаю, что ты рожден, чтобы стать президентом, и я буду первой леди, и скоро я буду готова к первому ребенку страны.

– Ты про нашего ребенка? – спросил он.

– Да. Я была бы счастлива, если бы наша любовь выросла внутри меня в прекрасного малыша. Ты готов к этому? – спросила я. Я была готова стать мамой, но не знала, готова ли я делить Алекса с кем-нибудь еще. Я все еще хотела, чтобы он был моим и только моим. Я знала, что это эгоистично, но я видела, каким счастливым он становился от мысли о ребенке, поэтому думала об этом постоянно.