Когда мама и папа снова переглядываются, в их взглядах гораздо меньше веселья, больше беспокойства. Мама говорит:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Папа качает головой:

— Ты собираешься попросить машину.

Я громко смеюсь, очевидно, я так же не люблю работать на кухне в этом измерении, как и в своём.

— Хватит. Всё отлично. Я просто думаю, что это будет весело. Вот и всё.

Хотя папа очевидно не убеждён, мама говорит:

— Генри, оставь это, — она кладет упаковку лазаньи в мои руки, потом поворачивается к отцу, и нежно подталкивает его за плечи к дивану. Когда он уходит, посмеиваясь, мама задерживается рядом со мной. Очень тихо, она добавляет: — Спасибо за помощь, Маргарет. Сейчас это значит очень много.

"Сейчас? Что она имеет в виду, сейчас?"

— Хорошо, — говорю я. Этот ответ кажется безопасным.

— Я знаю, это произошло не только с нами, — мама говорит с низким голосом, перебирая пальцами мои кудряшки. Она так делала, когда я была маленькой. Последние несколько лет меня это раздражало, но больше не будет, после того, как я была в двух мирах, где неё нет. — Даже если полиция найдет Пола, возможно, мы никогда не поймем, почему он это сделал. Мы с твоим отцом с радостью снимем все обвинения, когда получим ответы, но Триада никогда так не сделает, поэтому... — её голос прерывается. — Я в ужасе от того, что он сделал с нами, но я не могу вынести того, что Пол сделал сам с собой. Он разрушил всю свою жизнь, и ради чего?

Я не могу ей ответить. Сейчас я едва могу дышать.

— Прости меня. Ты старалась подбодрить нас. Продолжай в том же духе, — мама хлопает меня по плечу и идет вслед за папой.

Всё, что я могу делать, это стоять на кухне, глупо прижимая к себе коробку с лапшой. Что за чёрт?

Даже не зная подробностей, я понимаю, что здесь случилось. Пол предал маму и папу. Предал нас. Снова.

А я думала, что начала понимать Пола. Теперь я думаю, что я никогда не понимала его, или вообще кого-то, или что-то.

Полчаса спустя. Я все еще работаю на кухне, "работаю" значит "оцепенело слоняюсь в шоке". Каким-то образом я умудрилась положить все ингредиенты для томатного соуса в кастрюлю, но вспомнила, что надо включить горелку только через пять минут. Мой мозг слишком ошеломлён предательством Пола, для того, чтобы сосредоточиться на чём-то таком приземлённом, как ужин.

Должна ли я сказать родителям о том, кто я и откуда? Я смогла убедить своего отца в том, что я прибыла из другого измерения, во Вселенной, где ещё не изобрели радио. Здесь же, они поверят мне за секунду. Всё, что мне нужно — это вытащить Жар-птицу из-под выреза платья.

Но мне не нужна их помощь так, как мне нужна была папина помощь в России. Я хочу рассказать им правду, потому что я хочу, чтобы они успокоили меня и послушали мои рассказы обо всём, через что я прошла. Это недостаточно хорошая причина. Они уже достаточно опустошены из-за действий Пола, насколько хуже им станет, когда я расскажу, как велико предательство на самом деле?

Я всё ещё хочу верить в Пола, и моё сердце всё ещё болит из-за того, кто умер у меня на руках, но сейчас я уже не доверяю своим инстинктам.

Кухонная дверь открывается, и я оглядываюсь посмотреть, кто это.

— Привет, Мег, — улыбается мне Тео. — С Новым Годом.

Я не видела его почти три недели. Такое чувство, что прошло три жизни.

— Тео, — я обхватываю его руками вокруг шеи. И он может притворяться искушенным сколько угодно, но он обнимает меня в ответ еще крепче.

Он шепчет мне в ухо:

— Оставишь для меня полуночный поцелуй, а?

Он шутит. А еще он не шутит. Я краснею... и всё равно я могу думать только о Поле, лежащем на койке, где он умер, открыв глаза, чтобы увидеть меня в последний раз, и говорящем: "Обе Маргариты".

Я делаю шаг назад от Тео.

— Там нужно... Я сказала маме и папе, что приготовлю ужин.

Его глаза расширяются:

— Это же ты, правда?

Поняв, что это значит, я вытаскиваю цепочку от Жар-птицы, большим пальцем показывая её в вырезе платья. Он видимо расслабляется.

Из гостиной папа кричит:

— Тео! Ты добрался!

— Как будто я пропущу Новый год, — отвечает он с усмешкой.

В разговор вступает мама:

— Если ты не собираешься помогать на кухне, иди сюда и помоги мне с формулами для сферы тридцати измерений.

— Знаешь, что? — Тео хлопает в ладоши. — Похоже, сегодня отличный день для того, чтобы научиться готовить.

Папа выглядывает из-за угла, его лицо едва видно над маминым развесистым филодендроном.

— Вы оба, одновременно сошли с ума?

— Да, — говорит Тео. — Это экономит время.

Папа смеется, но, что более важно, он возвращается к своим делам, так что Тео и я остаемся наедине.

Мы вдвоём начинаем выкладывать слои лазаньи, соуса и сыра в форму для выпечки. Всё идёт хорошо. Листы не загибаются по краям, нет хихиканья, нет Пола рядом со мной. Так не интересно.